— Александр Фарнезе, мой дядя, — почти шепотом отвечала герцогиня.
Кардинал Александр Фарнезе пользовался чрезвычайной популярностью в Риме, его звали «великий кардинал» (gran cardinaie). Умный, образованный, справедливый, Фарнезе пользовался общей любовью. Получивший кардинальскую шапку четырнадцати лет от своего дяди папы Павла III, он никогда не ронял своего кардинальского достоинства. Обладая колоссальным богатством, в сто двадцать пять тысяч червонцев ежегодного дохода, Фарнезе делал много добра, что также весьма способствовало его популярности. Ко всему этому, он был еще не стар. Лучшего преемника папе Григорию VII, чем кардинал Фарнезе, нельзя было и найти. Генерал францисканцев все это разом сообразил, и в груди его шевельнулось чувство зависти. Перетти давно мечтал о папской тиаре, но, как человек умный, хорошо понимал, что мечты его несбыточны. Помолчав немного, он сказал:
— Простите, герцогиня, но я не понимаю, как может касаться меня, скромного монаха, выбор вашего дяди в папы?
— Очень много, мой милый Феликс, — отвечала герцогиня, — я уполномочена моим дядей сделать вам формальное предложение. Вы стоите во главе кардиналов папы Пия V, следовательно, ваша партия располагает восемью голосами. Мой дядя распоряжается грегорианцами, составляющими почти половину святой коллегии, кроме того, на стороне дяди есть много французских кардиналов. Соединенные с вашими, они составят большинство. В награду дядя обещал сделать вас первым министром, и вы будете раздавать кардинальские шапки всем, кому захотите. Принимаете ли вы мое предложение?
— К сожалению, прекрасная герцогиня, ваш план неосуществим, — отвечал Перетти, — кардиналы папы Пия V будут руководствоваться своей совестью и, конечно, не послушаются бедного францисканского монаха.
— Но, Феликс…
— Что же касается меня, — продолжал Перетти, — то я не добиваюсь земных почестей и довольствуюсь этой скромной сутаной и бедной кельей; другого ничего не желаю.
— Следовательно, вы отказываетесь?
— Да, отказываюсь.
— Понимаю, — отвечала, сверкнув глазами, герцогиня, — вы уже обещали ваши голоса какому-нибудь другому конкуренту. Если это так, то скажите прямо, какие вам сделаны обещания, и мы, быть может, предложим вам что-нибудь лучшее, да не на словах, а на деле.
— Вы можете оскорблять меня, синьора, — почтительно отвечал Перетти, — но повторяю вам, что скромный монах, как я, чересчур далек от мысли о житейской суете. Тем не менее, смею уверить вас, что под этой сутаной бьется преданнейшее вам сердце монтальтоского пастуха.
