— Спас, это — что?
Мы увидели ее неожиданно. Дорога, петляя между поросших молодым ельником холмов, вдруг вынырнула из-за последнего и раскроила, как ножом, широкую лесную поляну. Ровно наполовину. А справа на ней…
— Когда-то было деревянной церковью, — Спас прищурился, будто что-то припоминая.
— Здесь раньше недалеко деревня стояла и рядом с ней — монашеский скит. Я родился в этих местах, — Илья первым соскочил с седла. — Хочешь взглянуть? Где еще такое увидишь?
— А почему бы и нет?
— Ох, только давайте недолго. Нам еще до Бузищ верст двадцать.
— Ага…
— Агата! Вход здесь…
— Ух, ты…
Стены бывшей церкви почти сохранились, но перемещаться внутри можно было только вдоль них. Потому что все пространство по центру занимал рухнувший вместе с прогнившим куполом, крест.
— А что я говорил? — Илья расплылся в довольной улыбке.
— Крест католический, не православный. Но, откуда?
— От монахов. Они тоже были не местными. Видимо, из Ладмении. А, скорее всего, из Чидалии. Нищенствующий орден. А вот и их Святой покровитель, — и мотнул головой к противоположной стене.
Там, на беленых досках пятнами проступал мужской портрет в рясе. И в полный рост. Сверху — неестественным, острым куполом капюшон. Под ним — лицо с огромными темными глазами. А ниже, едва заметными и полустертыми, руки с раскрытыми вверх ладонями. Нижняя часть полностью утонула в траве.
— Что-то здесь странно, — замерла я, почти уткнувшись в стену носом, и повела им вдоль силуэта. — Ага… Илья, а где у него…
— Крест? — остановился он рядом со мной. — Вот в этом-то вся и странность, Агата. Он креста не носил. Считал, что вера — внутри нас, а крест на шее — лишь атрибут. Опознавательный знак.
— Кто, «он» то?
— Святой Франциск… Нет, скорее всего, из Чидалии. Он же сам родом почти оттуда.
— Ну, вы скоро? — зычный голос Спаса поднял лесных птиц с верхних бревен стен…
— Чирк!.. Чирк-чирк!
И я распахнула глаза. Уже в Ладмении.
— Чирк-чирк! — ярко оранжевая, маленькая пичуга, похожая на канарейку, но с хвостом гораздо скромней, совсем по-хозяйски запрыгала по краю моего покрывала.
— Ну, ты и наглая. Брысь! Нагадишь еще.
— Ч-чирк! — птица, вспорхнув, приземлилась в ярде. — Чирк-чирк-чирк!
— Кыш! — новый замах — прежний результат и еще на ярд в сторону гор. — Кыш!.. Ага-а…
Ага. Вот была б я обычной женщиной. Без боевого прошлого и тесного общения с «неясной» природой… Да, тысь моя майка! Какая из меня «обычная женщина»?! И, бросив на ближайший куст покрывало, подхватилась вслед за сорвавшейся в воздух пичугой. Лишь обуться успела, и одернуть свой сарафан…
