Бежит река навстречу пароходику, плавно текут часы, поворачивается наша Земля другой стороной к солнышку, и настаёт ночь. Высыпают на небе звёзды. На берегу вспыхивают костры, доносятся оттуда протяжные песни. Опять приходит утро, а пароходик всё бежит, и вот он поворачивает в другую реку, в Каму. Бежит дальше по реке Каме, высветленной солнышком. Навстречу берега наплывают, а у воды стоят суровые леса, притеняя прибрежные струи своим отражением. Появится порой над крутым обрывом деревня, а близ неё рыбаки на лодке плавают, сети ставят. Мальчишки деревенские с визгом и буйной пляской кидаются в ледяную по весне воду и выскакивают из реки, высоко задирая тощие ноги. И так хорошо становится на душе, так мило, будто обняла тебя река Кама доброй лаской и шепчет на ухо складные стихи о том, как прекрасна родная земля и как радостно на ней человеку жить. Всё мутное, тревожное, опасливое уходит из сердца прочь. Всё пройдёт: и папашины заботы, и мамашина печаль, и то, что они теперь как бы на бездомном положении, — всё образуется к лучшему, потому что для лучшего живут и трудятся люди, как же иначе.
Прошёлся по палубе старичок капитан — поглядеть, всё ли в порядке. Увидел лицо мальчика и понял, о чём Лёня думает, что чувствует, озирая великую реку. Подошёл, положил лёгкую руку мальчику на плечо.
— Поглядите, дядя-капитан, — указал Лёня, — вон бурлаки баржу тянут! Прямо как грибы на лыко нанизаны…
— Маленькие они издали-то, — кивнул капитан. — Чёрные… Воистину словно грибы сушёные, без жизненных соков.
— Они силачи! — возразил Лёня. — Мой папаша тоже бурлаком был, пока грамоте не выучился. Мы сперва в деревне Бутырки жили, потом в Яранск перебрались. А папаша и матросом был, и грузчиком, а потом стал писарем. Папаша сильный, не смотрите, что такой тощий…
Капитан сказал:
— Это несомненно. Александру Григорьевичу ото всех уважение причитается.
Вгляделся Лёня в бечеву бурлаков, горстку согнутых людей, силой спин своих влекущих тяжёлую баржу с товаром. Представил себя на том берегу, с лямкой поперёк груди…
— Разве нельзя столько пароходов понастроить, чтобы не надо было больше баржи народом тянуть?
— Выходит, пока ещё нельзя, — сказал капитан.
— А что? Царь не разрешает?
С детства слышал он, что царь, правящий Россией, может всё. Что захочет — разрешит, а что ему не по нраву — запретит, и никто возразить не посмеет. Даже войну может начать.
Капитан отмахнулся от такого вопроса:
— Его величество царь об других делах думает… Людей грамотных не хватает на Руси нашей, отрок. Лес имеется, железо имеется, уголь и руды всякие. Но чтобы пароход построить и по реке его пустить, тут очень учёный человек надобен. Инженер называется.
