— Масса, бог свидетель, я свою работу знаю.
— Ну конечно! Как африканец и женатый человек, то есть мужчина, ты, разумеется, готовить не будешь. А как чернокожий, ты считаешь себя слугой белого человека, а вовсе не мужчиной, и возиться на кухне для тебя не зазорно.
— Масса, масса. Вы меня считаете… женщиной?! Но это несправедливо, я не женщина, масса, избави боже!
— Ах, Зиригу. Я просто стараюсь понять. И, конечно же, не считаю тебя женщиной, бог тому свидетель. Мы с тобой скоро обо всем потолкуем.
— Только не называйте меня женщиной, масса.
— Нет-нет, не буду.
— Послушай, Зиригу, а твоя жена умеет готовить африканскую еду?
— А как же. Да вот только не знает, что у вас едят.
— Ну а здешнюю?
— Конечно!
— Очень хорошо. Тогда давай знаешь как сделаем? Посчитай мне как за обычный ужин и попроси жену включить меня сегодня вечером в число едоков за вашим столом, ладно?
— Что-о-о? Вы говорите… Что-что?
— Я говорю, не может твоя хозяйка покормить меня сегодня ужином?
— Вы, должно, шутите, масса.
— Нет, не шучу.
— Нет? Господи, вы будете есть туо[4]?
— А почему бы нет? Ем же я дома банка[5]. Практически то же самое. Только одно варят из риса, другое — из маиса. Из муки, крупы или чего-там-еще?
— Масса, а коли с вами случится что?
— Что же со мной может случиться?
— С животом-то кабы чего не вышло.
— Ты что же, маешься животом каждый раз, как ешь приготовленную твоей женой пищу? Что ты такое говоришь? А в крайнем случае, я же врач, ты знаешь.
— Знаю, мой молодой масса. Бывают, значит, большие люди, а вроде как мы… Так вы хотите есть туо?
— Да.
— Ну, как знаете.
— Се-ту! Сету-у-у! Где эта женщина? Сету-у-у!
— Что такое, Зиригу? Я мылась. Ты ведь знаешь, что я собираюсь к доктору.
— Послушай, жена моя. Я в жизни такого не слыхивал.
— Ну хорошо, но объясни ты толком, о чем речь-то!
— Эх, Сету-у… С чего бы начать-то?
— Может, до вечера подождешь? А то мне…
— Нет… нет… нет! Хм, Сету, молодой господин говорит, что не будет сегодня ужинать.
— И это все?
— Нет-нет. Он говорит, что будет есть с нами, то, что ты приготовишь.
— Ка-ак? Аллах, Зиригу, не может быть!
— Вон он там сидит, апельсин свой ест. Пойди спроси.
— О Аллах! Зиригу, ты думаешь, у этого парня с головой все в порядке?
— Не знаю. Нет, правда, Сету, не знаю. Но глаза у него вроде нормальные. Так что если даже он и тронулся умом, то еще не очень сильно. Хотя иногда он говорит странные вещи. Не знаю, не знаю. Да, он сказал, что я могу вписать туо в его счет. Господи, я уж скоро двадцать лет здесь управляющим и поваром, но чтобы такое… Да я и не знаю, сколько это стоит.
