Тук… тук… тук…
— Да-а?
— Масса, масса, масса.
— Да-а?
— Вы сказали: «Зиригу, разбуди меня в восемь». Прихожу в восемь, не встаете, позже прихожу — опять не встаете. А теперь уж вставайте, девять скоро.
— Но, Зиригу, дверь не заперта. Надо было войти и растолкать меня.
— Что вы, масса! Мне, Зиригу, когда вы спите, вас толкать?!
— Почему же нет?
— Что вы, масса!
— Ладно, не будем спорить. Спасибо, что добудился в конце концов.
— Только зачем вам вставать-то спозаранку? Что здесь делать-то?
— Ты прав, заняться здесь нечем. Форму терять не хочу. Нельзя себе поблажку давать. Непременно надо будет вставать пораньше. Да вот устал я, потому и переключиться сразу трудно.
— А зачем? Вам, масса, можно и поспать. Не на работу, чай. Я вот раненько встаю, понятно. А вам к чему? В контору ведь идти не надо.
— Зиригу, не все образованные люди работают в конторах.
— Нет разве?
— Нет, и на днях я обязательно тебе об этом расскажу и еще о том, почему не хочу слишком поздно вставать.
— Ну и ну! Кофе я не принес, боялся, остынет. Пойду подогрею.
— Не спеши. Вот умоюсь и приду за ним. И, пожалуйста, Зиригу, не опекай меня как маленького ребенка.
— Масса!
— Да и с какой стати ты должен за мной ухаживать? Ты мне в отцы годишься.
— Мой белый масса!
— Во-первых, я не белый.
— Масса!
— Послушай, кухня, например, — это твоя вотчина, и мне там делать нечего. Кроме того, я здесь гость и знаю, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Но, черт побери, обращаться с собой как с немощным инвалидом я не позволю.
— Господь с вами, масса, не говорите так. Делайте, как хотите. Солнце уж высоко. Я для вас еще хорошее мясо купить хочу, поторапливаться надо, на рынок до полудня успеть. Скажите, что на завтрак приготовить. Омлет? Яйцо всмятку? Бутерброд с яичницей? Яичницу с беконом? Апельсиновый сок?
— Постой, Зиригу.
— Слушаю, масса.
— Я не буду завтракать. Апельсины у тебя есть?
— Не будете? Есть, у жены на кухне. Сейчас принесу.
— Я заплачу.
— Да это после. С рынка-то я вам получше принесу. А другие господа все больше соки из бутылок пьют.
— Возможно, я и ненормальный, но у меня хватает здравого смысла, чтобы не пить гомогенизированный, рекристаллизованный, замороженный-размороженный, разбавленный и бог-его-знает-какой-еще апельсиновый сок, который привозят из стран, где апельсины и не растут вовсе, когда я могу их есть в натуральном виде.
— Что вы сказали, масса?
— Так, ничего, Зиригу.
— На мой взгляд, вы с вашими определениями хватили через край. Да, у нас домработницы и слуги, но при чем же здесь рабы?
