— Нет, Джейн, если тебя действительно нужно подвезти… — сдается он.
— Все, все, не нужно мне твоего сострадания, — дразню я его.
— Джейн, я заеду, хорошо? — настаивает Тодд. — Просто сначала я должен заехать за Диной.
— За Диной?
— Моя девчонка, — поясняет Тодд.
— «Моя девчонка» — это серьезно.
Нечасто Тодд добавляет «моя» к слову «девчонка». Обычно он называет женщин, с которыми спит, просто «девчонками». Та девчонка, эта девчонка. «Вчера вечером мы с той девчонкой ходили в ресторан», — скажет он. Он редко употребляет имена.
— Вот этого не надо, — обрывает меня Тодд.
— Забудь, поеду на электричке.
Я не обижаюсь на то, что Тодд пытается направить меня по трудной дороге к платежеспособности. Я знаю, так он проявляет свою заботу; он уверен, что лучше меня может распорядиться моей жизнью. Я это ценю и понимаю: братская любовь. Все лучше, чем стоическое, упрямое, неодобрительное молчание моего отца. Он ни разу не спросил меня, как продвигается поиск работы, только прозрачно намекал, что пора бы переехать в квартиру поменьше.
Днем я звоню родителям, пытаясь определить, как они воспримут мою просьбу о деньгах.
Первая реакция отца обескураживает:
— Завтракаешь в своей роскошной столовой? Небось в таком особняке эхо слышно.
— Я не завтракаю, пап, уже три часа дня, — напоминаю я.
— Но я не удивлюсь, если у тебя сбился режим питания, ведь теперь тебе не нужен график.
— Я ем в правильные часы.
Нам с папой нечего сказать друг другу, и поэтому мама настаивает на том, чтобы мы разговаривали. Она вечно выдергивает папу из кресла и требует, чтобы он «поговорил с дочкой». А когда я была маленькой, она заставляла папу проводить с Тоддом и со мной все воскресенья. Как следует поворчав, папа брал нас с собой в офис и окунался в работу, а мы бегали туда-сюда и собирали цепочки из скрепок.
— Тебе нужно переехать в квартиру поменьше, серьезно, — заявляет он. С тех пор как четыре года назад он побывал у меня в гостях, это его неизменный совет.
— Я подумаю над этим, пап.
Отцу не объяснишь, как трудно найти в Чикаго приличное жилье без тараканов. Особенно если на дворе не октябрь и не апрель, когда в этом городе принято переезжать с места на место.
После небольшой паузы папа, кашлянув, заключает:
— Ну, на тебе маму.
— Привет, зайка, — запыхавшись, здоровается она. — Я приготовила вишневый пирог и творожный пудинг с клубникой, твои любимые.
Вот что мне нравится в маме: она — ходячая поваренная книга с моими любимыми рецептами.
