— Два вопроса, — сказал я. — При чём здесь вы, маркиз? И при чём здесь я?
— Я наводил справки о тебе, — ответил Рокэ, глядя на меня поверх стакана с «Дурной кровью». — Ты был одним из лучших абордажников и, если бы не дуэль, сделал бы хорошую карьеру на флоте. Но главное не это. Я, можно сказать, сбегаю от отца — он не оценит такую авантюру — а ты не побежишь к нему, докладывать о том, куда я пропал.
— Понятно, — кивнул я. — Но второй вопрос остаётся.
— Не знаю, — честно пожал плечами Рокэ, — но мне кажется, что ты не будешь лишним человеком на «Каммористе», а быть может именно от тебя зависит всё это предприятие.
Я долго глядел в синие глаза маркиза Алвасете, но так ничего в них не разглядел, кроме интереса, да и тот какой-то равнодушный. Помогу — хорошо, нет — и без тебя управимся. И посейчас не могу понять, что заставило меня тогда согласиться.
Возвращаться в Марикьяру не хотелось отчаянно, однако держать слово, данное однажды, надо держать. Мы выехали на следующее утро. Рокэ привёл к моему убежищу двух замечательных морисков иссиня-чёрной масти. Оба грызли удила и были готовы хоть сейчас сорваться в лихой галоп. Я с сомнением оглядел коней — в седле я прежде держался не то, чтобы очень хорошо — пускай говорят, что все кэналлийцы родились в седле, а жилах их течёт шадди пополам с вином. Против второго я не возражаю, а вот с первым не согласен категорически. Я — пехотинец, в прошлом — абордажник, я крепко стою на ногах, а вот в седле держаться — не моё дело. Мне бы лошадку поспокойнее.
— Нет, — снова как будто прочтя мои мысли сказал Рокэ. — Только мориски смогут донести нас до побережья вовремя.
Может и так. Вот только в каком виде, что немаловажно. Рокэ по всей видимости отличный наездник, а вот я приеду к Устричному морю, пардон, без задницы. Ну да, давши слово — держись. И я запрыгнул в седло чёрного, как ночь или душа морского шада мориска.
Дорогу до Марикьяры я помню плохо. Скачка, придорожные трактиры, снова скачка, довольно неплохая еда, и снова в седло. Зад вопиял. Утрами глядеть на седло и моего мориска, готового к новой скачке, в отличие от меня, было просто невозможно. Я ненавидел своего скакуна. Поэтому запах моря, защекотавший нос, был для меня самым желанным, куда более желанным, нежели запах полевой кухни после затяжных боёв в Торке или Марагоне.
Впервые за долгие годы я возвращался на родину. Рокэ, конечно же, никак не мог обойти Кэналлоа. Там я через своих старых приятелей, служивших в соберано, я вернул коней, в то время как Рокэ без труда договорился — с таким-то количеством денег, что были при нём! — о проезде до бывшего пиратского логова, а ныне одной из вассальных провинций герцогов Алва — острова Марикьяра. И вот уже мы, практически, не успев оглянуться оказались на месте.
