нам отдана…
– Na, ja! – О, да! – Фридрих фыркает и принимается хохотать.
Карл-Хайнц, давя на газ, с воодушевлением продолжает:
Wie törig strebt ihr nach Türmen von Stein,
setzt um Burg und Saal Weibes Wonne zum Pfand!
Боитесь жить вы вне каменных стен, –
вам замок дороже красоты ваших жён!
– Ja! Ja, zum Teufel! – Да! Да, чёрт побери! – скалится Фридрих.
Карл-Хайнц в запальчивости ударяет кулаком по рулю:
Wir Plumpen plagen uns
schwitzend mit schwieliger Hand,
ein Weib zu gewinnen, das wonnig und mild
bei uns Armen wohne …
Мы, бестолковые,
так тяжело трудились, –
мечтая о деве, о светлом луче
среди тёмной жизни…
И Фридрих сквозь смех фальшивым басом подхватывает:
Goldne Apfel wachsen in ihrem Garten;
sie allein weiss die Äpfel zu pflegen!
В саду Фрейи яблоки спеют златые, –
нежить их одна Фрейя умеет!
– Es ist zum Totlachen! – Ну, умора! – немцы хохочут в две глотки.
Ровно гудя мощным двигателем, «опель» взбирается в гору и быстрее ветра мчится вниз; там, за поворотом, рукой подать, Минское шоссе, а дальше – Белоруссия, Польша, Германия, фатерлянд, родной Рейн.
– Langsamer, dorthin ist eine Kurve, – Потише, там поворот, – обеспокоено предупреждает Фридрих.
– Weiss ich, – Знаю, – Карл-Хайнц начинает потихоньку притормаживать, помня об инерции тяжёлого трейлера.
А в это время со стороны шоссе к повороту на всех парах несётся «Аскольдова могила»; пьяному Аскольду, сжимающему в пальцах дымящийся «косяк» с крепчайшей «афганкой», кажется, что под ним нет асфальтового покрытия, что он просто летит над дорогой. Из динамиков грохочет музыка, Аскольд что есть мочи подпевает «Жукам»:
… а я не твой Андрейка,
Что у любви у нашей се! ла! ба-та-рей-ка!
Оё-иё-иё-ё! Батарейка!
Оё-иё-иё-ё!..
– Oоооооооiiiiiijejejejejeje!!! – Ооооооооииииииёёёёёё!!! – в унисон вопят немцы, видя, как из-за поворота на спортивном торможении вылетает БМВ и, выскочив на встречную, мчится прямо им в лоб.
Карл-Хайнц бросает педаль тормоза, до отказа жмет на газ, одновременно выворачивая руль влево, но проклятый трейлер наваливается сзади, не даёт сманеврировать.
Две машины встречаются почти бампер в бампер.
Вминаются друг в друга, как картонные коробки из-под обуви.
Немецкий трейлер срывается с замка, утюжит их сверху, не оставляя шанса уцелеть никому.
Напоследок, почти одновременно, БМВ и «опель» взрываются отголоском недавнего фейерверка.
Глухой удар рассеивает тишину ночи, эхом прокатывается по местности, проносится над посёлком, достигает ушей Мхова («Гроза, что ли, откуда? – думает Мхов), чья жена уже не плачет, сидит на кровати. Она так и не переоделась, шитое золотом покрывало под ней всё промокло. Мхов садится вполоборота с другой стороны кровати, он молчит. Мария молчит тоже. Так они сидят минуту, другую, ещё сколько-то времени. Мхова разбирает любопытство. «Интересно, о чём она думает?» – соображает он. Потом Мария вдруг говорит: