Мхов выходит на балкон, становится рядом с дочерью. Она, словно ждала, поднимает лицо, глядит из одеяльного кокона, словно мышь из норы.
– Прости, пожалуйста, – виновато пожимает плечами Мхов.
Дарья принюхивается.
– Загулял? – спрашивает она.
– Вроде того, – говорит Мхов.
– Ну ла-адно, – понимающе тянет дочь.
Тут канонада прекращается так же неожиданно, как и началась. Мхов показывает на опадающие в небе огни.
– Понравилось?
– Ага. Ещё будет?
– В другой раз.
За углом дома слышны приближающиеся убитые голоса. Похоже, траурная процессия на подходе.
Мхов берёт дочь в охапку вместе с одеялом, уносит в комнату, укладывает в постель.
– Спи, – говорит он, подбираясь поближе к окну.
– А ты чего? – интересуется Дарья.
– Да я сейчас. Тут это…
Отодвинув край занавески, Мхов выглядывает в окно. Пьяненькая Надежда, обняв за плечи рыдающую в три ручья Марию, ведёт её к крыльцу.
– Ну, тогда расскажи что-нибудь, – предлагает Дарья, – или спой.
На лужайку перед домом гуртом выходят гости. Они переговариваются между собой, но что именно они говорят, Мхову не слышно. Надежда с Марией поднимаются по лестнице, входят в дом. Карина и Ольга напутствуют их снизу.
– Рассказать? Спеть? – бормочет Мхов.
– Что-нибудь, – повторяет Дарья.
– Сейчас, сейчас, – говорит Мхов.
Он достаёт мобильный телефон, набирает номер Талгата. Он видит, как тот лезет в карман, прикладывает трубку к уху.
– Слушаю.
– Талгат.
– А?
– Талгат, это я.
– Это ты, что ли? А ты где?
Талгат крутит головой, оглядывается по сторонам.
– Да в доме я. У Дашки.
– А…
– Талгат, скажи всем, пусть разъезжаются. Ладно?
– Понял. Ты-то как?
– Да всё нормально. Пусть не беспокоятся.
– М-м. А с немчурой что делать?
– А что с ними делать? – удивляется Мхов.
– Ну, я не знаю. Мы их немножко отпиздили. Анан сагыим… Они к своему трейлеру подались. Охрана, опять же, в недоумениях.
– Да ничего этого не надо, – морщится Мхов. – Пусть едут.
– Ну, понял. Может, остаться с тобой?
– Не, не надо. Спасибо. Всё нормально.
– Ну, тогда ладно.
– Счастливо.
Мхов видит, как Талгат что-то быстро говорит остальным гостям. Те кивают головами, достают мобильники, звонят своим водителям, ждущим на автостоянке за гаражом.
– Ну пап! – подаёт голос Дарья.
– Всё, всё, – Мхов с натугой соображает, что бы такое рассказать или спеть дочери на сон грядущий.
– Значит, это… м-м… как там…
Купила мама Лёше
Отличные галоши.
Галоши настоящие,
Красивые, блестящие!
«В рот компот! – потрясённо думает Мхов, механически воспроизводя слова и мелодию. – Почему это? Откуда? Зачем возникла в голове эта никогда раньше не вспоминаемая песенка, которую часто в детстве напевал ему отец? Про маленького мудака Лёшу, испортившего в грязи новые галоши. Лёша. Вот именно». Сквозь бред сегодняшней ночи до Мхова доходит, что он и думать забыл про сына. Так что, как минимум, мордобоя не будет, а значит, не всё потеряно. И это хорошо, несмотря на то, что всё очень плохо. Как, бишь, там, в оконцовке-то?