Я ощупал револьвер, ещё раз оглядел порт, тянувшийся по всей длине кишкообразного залива до самого горизонта, и понял, в чём разница. Во Владивостоке порт работает в обычном режиме. А тут – аврал. На этом пляже не должны стоять джипы, а солдаты и работяги таскать какие-то ящики! Тут нет места для такого количества судов и грузовиков! Небоскрёбы не должны соседствовать с военным аэродромом, который, как мы разглядели, гудел на косе рядом с Сити! Перед нами была типичная картина прифронтового города-порта. Над водой тянулся сизый дым от выхлопа. Курорт тут, видимо, был шикарный. Но сейчас о нём напоминали разве что кучи сломанных пляжных кресел.
Часа через четыре марша и остановок по непонятным нам причинам, когда у нас уже стали подгибаться ноги, наша колонна упёрлась в огромное здание стадиона. Ворота открылись, и нас выгнали прямиком на футбольное поле. Посредине стояло две бочки с водой, два ящика с чёрным хлебом, а на земле валялась гора ярко жёлтых кукурузных початков. В штрафной площади перед воротами сидело человек тридцать, которые, завидев нас, повскакали, закричали, и замахали руками. Наши мексиканцы заорали им в ответ и побежали обниматься, не забыв по дороге прихватить хлеб и кукурузу.
Еда из центрального круга перекочевала в наши желудки минут за десять. Мы попадали на густой газон, который не видел стрижки уже, наверно, не один год. То там, то тут ровными рядами пробивались лопухи, а во вратарской рос чахлый кустарник. Трибун не было вовсе, из бетона местами торчала ржавая арматура, рама электронного табло была пуста. Охрана нам приказала за пределы поля не выходить, и ушла, заперев за собой высокие ворота. Кто бы стал по нам стрелять, если бы мы нарушили приказ и полезли на трибуны – непонятно. Но высота чаши стадиона была метров пятнадцать, поэтому прыгать через край на бетонные плиты желающих всё равно бы не нашлось.
Мы уселись покучней, и стали думать. Идеи были далеки от жизнерадостных.
– Вова! – негромко сказал мне старпом. – Я уже неделю ломаю голову, как сделать так, чтобы пиндосы не нашарили твою игрушку, когда мы прибудем на место. Нас, скорее всего, ведут в какую-то тюрягу, где отнимут всё, что у нас есть, прогонят через душевую, и выдадут полосатую робу или что-то типа того. У тебя пистолет в лучшем случае отнимут, а, скорее всего, из него же и пристрелят. Поэтому, моё предложение: зарой его где-нибудь тут под трибуной от греха! А дальше мы что-нибудь придумаем.
