Оставшись одна, Женя приподнялась с подушки и с нетерпением прислушивалась к удалявшимся шагам девушки.
Затем она соскочила с кроватки и бросилась к дивану, широкая бахрома которого касалась пола.
— Оля, Оля, — прошептала она, — Маша ушла, выходи.
Ответа не было. Женя приподняла бахрому и при мерцающем свете лампадки убедилась, что под диваном никого нет.
Больше спрятаться было негде.
— Не пришла… Обманула… — с горечью подумала Женя и уныло забралась на постель.
Никогда еще ей не было так грустно. Она так надеялась узнать от Ольги, что случилось со Степаном, поговорить с ней, постараться завести с ней дружбу. Одиночество становилось ей не под силу. На нее находили минуты, когда ей хотелось плакать, кричать, биться головой об стену — словом, как-нибудь выйти из этого ужасного состояния мертвого покоя.
— Может быть, ей нельзя было уйти? — старалась себя утешить девочка. — Может, она придет завтра? Нет уж, видно, нечего ждать. Совсем я одна, совсем! Никому не нужная… Нелюбимая… И тетя Аня меня забыла, не пишет. И книг не посылает. Хоть бы здесь где-нибудь книжки были, хоть бы почитать было можно… Все, все отняли! — и Женя горько заплакала, уткнув голову в подушку.
В это время послышался шум колес, окрик кучера «пади!» — и девочка, приподняв голову, решила, что тетка уехала на бал.
Не прошло после этого и десяти минут, как скрипнула дверь и в комнату неслышно проскользнула маленькая белая фигурка.
— Не спите? — окликнула ее вошедшая Оля.
— Оля, милая, это вы! Я вас уж и ждать перестала! Вы в одной рубашке? И босая? Вам холодно, идите сюда на кровать, возьмите одеяло, закройтесь, — торопливо болтала Женя, не зная, как высказать свою радость.
— Ничего, не замерзну, — отвечала девочка, казавшаяся еще худее и бледнее без платья. — Я как узнала, что Аглая Григорьевна уедет, так под диван и не полезла… Незачем было. Теперь, поди-ка, весь дом пуст, обрадовались воле-то, хоть часочек-то дух перевести. Все теперь внизу, в людской, в комнатах хоть шаром покати, а Анютка моя спит, как тетеря, — и девочка совершенно неожиданно рассмеялась.
Этот смех так скрасил ее личико, глазки так весело засверкали, что Женя не могла удержаться и, притянув ее к себе, крепко поцеловала.
Оля робко, но охотно ответила на этот поцелуй и без церемонии забралась на постель, причем Женя крепко прижалась к ее худенькой фигурке.
— Оля, я… Я, знаете, вас очень люблю, — проговорила она, почти стыдясь своих слов.
— Да и я, Женюшка, вас люблю. Сначала-то мне показалось, что вы вся в тетеньку, такая же каменная, ну а потом вижу — нет, не похоже.
