— Да я спросила бы так, от себя.
— Нет, уж лучше не спрашивайте, а если так что услышите, так скажите.
— А ведь хочется вам на волю? — спросила Женя.
— А вам, барышня, из чулана хочется? Да и то ведь вас на часы посадили, а не навек. Господи, дохну́ть бы только вольной-то волюшкой, а там бы хоть и умереть. Батюшки, что-то ступеньки заскрипели! Не идут ли? Давайте, барышня, салфетку-то… Я за дверь спрячусь. Если отворят, я и шмыгну, пока они к вам подойдут.
По коридору послышались шаги, и за дверью мелькнул огонек.
Аскитрея притаилась за дверью и, когда нянька с сальной свечкой в руках, а за ней экономка с ключами вошли в кладовую, девушка ловко шмыгнула за их спинами за дверь, так что никто не успел ее заметить, хотя экономка и повернулась, заслышав шорох.
— Ну что, насиделась? — заговорила нянька. Ну вот тебе, матушка, вышло от бабушки решение: свести тебя в детскую, дать чаю и поесть и оставить тебя там, а на глаза тебя сегодня принимать не хочет. Завтра, значит, попросишь прощения, и все это прикончится. Ну, слезай, слезай, сударушка!
И нянька помогла Жене слезть с подушек. Девочка щурилась от света и немножко пошатывалась, когда пошла за нянькой.
Экономка гремела ключами и ворчала:
— Ну вас, только подушки перекидали, убирай за вами.
Глава VII
Новое знакомство
Только что успели забыть приключение с портретом, как Женя опять провинилась совершенно неожиданным для себя образом.
После истории с портретом Женя приобрела большую популярность среди дворни.
— Барышня, идите-ка, что я вам покажу, — звал ее мальчик садовника и показывал ей то хорошенькое гнездышко, то куст красивых осенних цветов.
— Нате-ка яблочко, — говорил старший садовник.
— Барышня, Женюшка, вам Антипыч лепешечку спек, — заявляла где-нибудь в уголке Аскитрея.
К ней шли с вопросами, с просьбами, насколько она могла в них помочь, и только экономка косилась на эту неподходящую дружбу «с холопами», считая себя гораздо выше их, так как была внучкой пономаря.
Но бабушке и она не ябедничала. Это происходило оттого, что ей не хотелось ссориться с нянюшкой, с которой она давно вела дружбу и нередко занимала у той по два, по три рубля.
Гриша и Надя, немного сконфуженные тем, что Женя напрасно пострадала, старались тоже ласковее относиться к сестре, словом — в детской восстановились мир и спокойствие. Женя чувствовала себя куда лучше, чем по приезде. Со старшими ей приходилось видеться реже. Погода установилась, и отец с матерью и с бабушкой часто уезжали в гости или принимали гостей, а при них детей в парадные комнаты не звали.
