В тот вечер на площади Опера собрались демонстранты, они стояли на газоне, а напротив них растянулись цепью вдоль бульвара солдаты роты республиканской безопасности, видимо, в ожидании правительственного кортежа. Босмансу удалось пробраться к входу в метро до того, как между ними произошло столкновение. Но спуститься он не успел — оттесненные солдатами демонстранты хлынули вниз по лестнице, сметая впереди идущих. Он едва не упал и невольно потащил за собой какую-то девушку в плаще, потом бегущие вжали их в стену. Завыли сирены полицейских. Босманса и девушку чуть не раздавили, но внезапно напор толпы ослаб. Хотя людей в метро было по-прежнему много. Час пик. Потом они ехали в одном вагоне. Там, у стены, девушку ранили, из рассеченной брови текла кровь. Через две остановки они вышли вместе, он повел ее в аптеку. Так они и шагали рядышком. Бровь в аптеке заклеили пластырем, пятно крови осталось на воротнике плаща.
Тихая улочка. Кроме них, ни единого прохожего. Смеркалось. Улица Синяя. Название показалось Босмансу вымышленным, ненастоящим. Он даже подумал, не привиделось ли ему все это во сне. Однако много лет спустя он оказался случайно на улице Синей и замер, пораженный внезапной мыслью: «Отчего все уверены, будто незначительные слова, которыми обменялись двое в момент знакомства, тают в пустоте, словно их и не было вовсе? Неужели смолкли навсегда голоса, телефонные разговоры за целое столетие? Исчезли миллионы секретов, сообщенных шепотом на ухо? Пропали обрывки фраз, бессмысленные и потому обреченные на забвение?»
— Маргарет Ле Коз. Пишется раздельно: Ле Коз.
— Вы живете здесь неподалеку?
— Нет, в Отёй.
Что, если воздух до скончания времен насыщен всем когда-либо сказанным и стоит только затихнуть и прислушаться, мгновенно уловишь отзвуки, отголоски?
— Стало быть, вы тут работаете?
— Да. В одной из контор. А вы?
Босманс не ожидал, что она заговорит так спокойно, пойдет рядом с ним размеренным неторопливым прогулочным шагом; внешняя невозмутимость и безмятежность не сочетались с заклеенной пластырем бровью и кровавым пятном на плаще.
— Я? Я работаю в книжном магазине…
— Наверное, интересно…
Она произнесла это равнодушным светским тоном.
— Маргарет Ле Коз… У вас бретонская фамилия, верно?
— Да.
— Значит, вы родились в Бретани?
— Нет. В Берлине.
Ответила с безукоризненной вежливостью, но Босманс почувствовал, что ничего больше она о себе не расскажет. Родилась в Берлине. Две недели спустя он ждал Маргарет Ле Коз на улице в семь часов вечера. Меровей показался раньше других. В выходном костюме, тесноватом в плечах, от модного в то время портного, некоего Ренома.
