— Как же вы меня узнали? Может, я — вовсе не я? — игриво спросила она, закинув ножку на ножку, и слегка покачивала алой туфелькой, выглядывавшей из-под платья.
— Зинаида Григорьевна, вы сегодня просто царица бала — протянул ей бокал шампанского Отелло, появившийся с другой стороны.
— Бог мой, — приняла она бокал, — как же вы все меня узнаете? А вы, — сложила веер и легонько ударила им по руке мужчины, — даже не заглядывайтесь на меня, господин Отелло Вы — человек опасный Всем известно, как вы с женщинами обращаетесь.
— А что, Зинаида Григорьевна, Савву Тимофеевича не видно? Опять дела? — ехидно спросил шут, выглянув из-за спинки кресла.
— Дела — улыбка еще не сошла с ее уст. — Работа…
— …теа-атр, — подсказал шут.
— Да, и театр, — сердито повторила Зинаида Григорьевна, раскрывая веер. — Я, знаете ли, — глотнула шампанского, — тоже театром занимаюсь, когда время есть. Да-да Высказываю господину Алексееву свои мысли по репертуару, даже пару — тройку раз людей к нему посылала с хорошими пьесками.
— Приняли? — участливо поинтересовался Отелло.
— Размышляют… — важно ответила Зинаида Григорьевна, и все трое дружно рассмеялись.
— Прекрасная незнакомка, кажется мне, я вас узнаю — к ней приблизился высокий мужчина в военном мундире.
— А вовсе это и не я — кокетливо отмахнулась Зинаида Григорьевна. — Вы тоже ошиблись, друг мой.
Мужчина наклонился к ее ушку так близко, что Зинаида почувствовала легкое прикосновение усов:
— Вы, Зинаида Григорьевна, давеча на вернисаже блистали Я вчера заезжал к вам, розы передал, но мне сказали, что вас будто нет дома. Это правда была или — вежливый отказ?
— Правда, правда, любезнейший Алексей Алексеевич — повернула она голову, взглянув офицеру прямо в глаза. — А вежливый отказ еще впереди — залились озорным смехом.
— Я надеюсь, что хотя бы вальс вы не откажетесь станцевать со мной? — офицер щелкнул каблуками и кивком головы пригласил Зинаиду. Та протянула руку.
Головокружительная музыка накрыла их праздничным плащом…
* * *
Савва в раздумье стоял возле инкрустированного перламутром столика, на котором были расставлены шахматные фигуры. В редкие свободные часы он любил поиграть с хорошим, непременно сильным противником. У достойного — интереснее выигрывать, хоть в шахматы, хоть в деле. В доме было тихо, дети спали, Зина уехала куда-то и еще не вернулась. Савва сделал ход и перешел на другую сторону. Сегодня он играл один. Сам с собой. Савва — белый, Савва — черный. Делая ход белыми фигурами и, переходя к черным, он уже знал планы «противника» и старался сломать их. Потом — наоборот. «Так-так-так…» — приговаривал он, глядя на доску и обдумывая неожиданный ответ на уже известные замыслы.
