Новоиспеченный главный инженер, начавший было срезать ножом кожуру с яблока, вскинул голову.
— …можно сказать, на мои деньги газету издаете, так нет, чтобы хвалить, какой Морозов распрекрасный капиталист, пишете о скученности семей у меня в казармах, критикуете за «общество трезвости», за запрещение собираться группами и читать вслух, а последний раз — додумались, право! — о лишении рабочих кипятка для чая! — Савва развел руками. — И впрямь, разве ж на всех кипятка напасешься? Кипяток сберегать надо, чтобы сверхприбыль получить! Ату его, кровопийцу-живоглота, ату! Веселый вы народ, право!
Красин, спокойно отрезал дольку яблока и положил в рот.
Дверь приоткрылась и в комнату снова заглянула прислуга.
— Мария Федоровна, вы просили сказать, когда господин Желябужский вернется. Так он вернулся.
Андреева нахмурилась и поднялась с места. Красин последовал ее примеру.
— Глаша, проводи гостя через другой выход.
Красин с сожалением положил на тарелку недоеденное яблоко, промокнул рот салфеткой, прикоснулся губами к руке Марии Федоровны, затем обернулся к Морозову:
— Савва Тимофеевич, еще раз благодарю за помощь. Но учесть ваши, вероятно, весьма справедливые замечания по поводу газеты, к моему великому сожалению, вряд ли сможем, потому как призваны формировать мнение общества не о вас лично, а о капиталистах как классе эксплуататоров чужого труда. На этом позвольте откланяться.
— Всего вам доброго! — с усмешкой попрощался Савва.
Красин быстро покинул гостиную вслед за прислугой.
— Занимательный у вас, Мария Федоровна, товарищ! — дождавшись, когда дверь за гостем закроется, покачал головой Морозов. — Все улыбается да любезничает, а глаза холодные и жесткие с сумасшедшинкой. Я такие глаза у наших староверов видал, самых фанатичных. Наблюдает за нами, словно мы в пробирке сидим, а он — прикидывает, как можно с нас обоих максимальную пользу извлечь. Я хоть и уважаю химическую науку, а опытов над собою не люблю.
— Савва Тимофеевич, вы не правы! — горячо возразила Андреева. — Леонид Борисович очень светлый и чистый человек, при этом — абсолютно бескорыстный!
— Бескорыстные люди редко встречаются, — покачал головой Савва. — Они — либо святые, либо — дураки.
— Ну, вот видите! Встречаются все-таки! — засмеялась Андреева.
— Не знаю, не знаю… — усмехнулся Савва, и поднял было руку, чтобы по привычке почесать затылок, но вовремя спохватился и поправил крахмальный воротник рубашки. — Светящийся нимб над головой моего нового главного инженера-электрика я вроде не наблюдал, на дурака он тоже не похож, раз в электричестве разбирается. Значит, корыстен, хоть может и пытается корысть свою скрыть за фразами о благе общества. И потом, очень уж он сыр любит, — рассмеялся Савва и добавил, — чужой.
