Немного растерянный официант снова подбежал к Морозову.
— Савва Тимофеевич, не извольте гневаться, но тот господин, — движением головы указал он на бородатого, — изволили дать двести рублев, чтобы цыгане для него пели.
Савва невозмутимо взял в руки приборы и, отрезав кусочек селедочки — сельдь была отменная, просто таяла во рту- положил в рот. Он удовлетворенно кивнул и негромко произнес:
— Триста даю.
Официант, хихикнув, побежал к конкуренту.
— Подумаешь, Морозов! — громко на весь зал воскликнул тот. — Четыреста даю! Для меня пусть поют!
Голоса в зале стали стихать.
— Пятьсот, — спокойно сказал Морозов.
— Ох-ох-ох! — воскликнул бородатый. — Мне петь будут! Я сказал! Тыщу даю! — Выкрикнув это, он икнул, бросил торжествующий взгляд на Морозова, достал из бумажника деньги и, помусолив пальцы, начал отсчитывать ассигнации.
Его спутница, залившись смехом, поднялась из-за стола и, обхватив голову кавалера, смачно поцеловала того в лоснящийся лоб, оставив яркое пятно губной помады. Заметив это, она засмеялась еще громче и попыталась вытереть его лоб салфеткой.
— Брысь! Не тронь! Чистый я! — отмахнулся тот, отодвигая даму в сторону, чтобы не мешала считать. — Только что из бани!
Все замерли, поглядывая на Морозова. В дверях кухни появились повара.
Савва сделал небольшой глоток водки.
— Две! — объявил он, поставил рюмку на стол и положил в рот кусок картошки, политой маслом с мелко порезанным зеленым лучком, почувствовав, как во рту разлилась приятная горечь.
В зале наступила тишина. Стало слышно, как в углу, мерно покачивая маятником, тикают напольные часы.
— Ну-у уж не-ет! — в хмельном угаре крикнул нижегородец.
Его спутница восторженно завизжала.
— Не-ет! — повторил он и пристукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули тарелки и бокалы, а соусница опрокинулась на платье дамы. Женщина подскочила со своего места. Официант бросился к ней с полотенцем.
— Три!
В зале зашумели.
Савва подцепил вилкой соленый грибочек и поднес к глазам. Красив!
— Пять, — сказал он, отправил гриб в рот и, отыскав глазами красавицу-гадалку, подмигнул ей.
— Ну-же! Что молчишь? Слыхал? — закричала дама, уже забыв об испорченном наряде, и хлопнула ладошкой бородатого по плечу.
— Ше…шесть! — крикнул тот, покрываясь красными пятнами.
Савва отодвинул тарелку, взял с блюдечка дольку лимона, неспешно посолил, затем, поразмыслив, поперчил, с удовольствием съел, даже не поморщившись, сделал глоток чая, поставил чашку и произнес:
