— Перевязку сегодня делали?
— Как же, сделают они перевязку. Когда рак на горе свистнет.
— Лика!
— Поняла, Вадим Вениаминович.
— Через три месяца будете полечку плясать, Леня Газин.
— Ага. В цирке. Феноменальный номер — одноногий чечеточник.
Девушки-практикантки захихикали, и Леня Газин обратил на них благосклонный взор. Для них, скорее всего, и старался. Доктор подсел к Певунову.
— Ну-с, Сергей Иванович, делаем успехи? Отменили голодовку? Какая милая женщина к вам вчера приходила. Три минуты мы с ней поговорили — незабываемое впечатление. Землячка ваша?
— Да.
— Сегодня придет?
— Зачем ей. У нее своя семья.
Рувимский огорченно хмыкнул, ненадолго встретился взглядом с Певуновым:
— Такое дело, Сергей Иванович, результаты последних анализов показывают, что требуется еще одна операция. И не такая, как прежние. Радикальная. Не вдаваясь в тонкости, скажу — операция продлится часов семь-восемь, не меньше. Согласны ли вы?
— Согласен, — безразлично ответил Певунов.
В палате возник протяжный колеблющийся звук, похожий на радиопомеху. Это захрапел Исай Тихонович. Газин дотянулся рукой до ближайшей практикантки и ущипнул ее за бочок. Та ойкнула и прикрыла рот ладошкой.
— Не торопитесь с ответом, Сергей Иванович, — посоветовал Рувимский. — Тут имеется одно немаловажное обстоятельство. Сейчас процесс очень медленно, но явно идет на улучшение. Есть надежда, через несколько месяцев вы сможете двигаться. Вероятность не так велика, но существует. В случае неудачи с операцией надежды не останется. Понимаете? Однако и оттягивать невозможно. Или в ближайшие дни, или никогда.
— Я согласен, согласен, — уверил Певунов. Ему было наплевать на операцию. Ему этот доктор нравился, и он хотел сделать ему приятное. — Хоть завтра, — добавил он.
— Тогда вам надо хорошо питаться, — с облегчением заметил Рувимский. — Читаете детектив? Отлично.
Певунов подумал, что они с доктором, наверное, ровесники, а тот разговаривает с ним как с подростком. Это естественно, решил он, больные похожи на детей: капризничают, требуют внимания, расстраиваются по пустякам.
— Вадим Вениаминович, не думайте, что я не в своем уме. Я прекрасно все понял. Мне недосуг ждать улучшения долгие годы. Это скучно, поверьте.
— Боюсь, вы и рисковать готовы единственно от скуки.
— Какое это имеет значение?
— Имеет, и еще какое. Психологический фактор, знаете ли.
Уходя, Рувимский похвалил Газина:
— Вы на верном пути, молодой человек. Щиплите их за все места.
