— Хорошо. Прохладно. На улице — ух, как баня!
— У нас летом асфальт тает, — отозвался Певунов.
Василь Василич добавил:
— Не только асфальт, бывает, и мозги.
Немка в огромных солнцезащитных очках вдруг гулко хохотнула, сняла очки и выказалась миловидной особой с кокетливо прямыми стрелками выщипанными бровками. Переводчица смотрела в окно с гримасой, выражавшей ее полную непричастность к происходящему.
«Цирк какой-то начинается», — подумал Певунов, вслух объявил:
— Готовы ответить на любые вопросы наших дорогих гостей. А если угодно, вот, Василий Васильевич познакомит вас с проблемами нашего торга.
Все посмотрели на Данилюка, который потер почему-то руки и мелко закивал. Однако начать деловую часть встречи помешало явление Леночки Фельблюм, эффектное, как ранний приход весны. Она вплыла с огромным подносом в руках, мелодично мурлыкнула: «Здравствуйте!» — а когда наклонилась над столиком, чтобы расставить бутылки и чашечки с кофе, то всем стало видно, что ее грудь, и ноги, и вся она не просто девушка с подносом, а произведение искусства. Переводчица отвела взгляд от окна и потрогала себя за ухо, в котором болталась крупная золотая сережка, будто собралась немедленно ее вынуть и передать вошедшей. Мужчины оживились и закурили. Певунов строго смотрел на золотящийся в бутылке коньяк, обнадеженно решил: «Должно полегчать».
Потекла беседа, которая увлекла всех, особенно многоречивой оказалась дама. У нее была милая привычка: споря и жестикулируя, опускать руку то одному, то другому мужчине на колено. Долго обсуждали вопрос, что выгоднее в торговле: навязывать своей товар покупателю или следовать по мере сил его запросам. Переводчица, видимо, институт окончила на тройки, часто несла странную отсебятину, по нескольку раз сама себя поправляла, при этом обиженно глядя почему-то на Василь Василича, словно именно он был тем человеком, который не сумел ее толком выучить. Василь Васильевич, расчувствовавшись, произнес проникновенную речь о пользе подобных контактов; в ответ на это немец, которого Певунов считал главным, тут же пригласил всех в Мюнхен, на какую-то осеннюю выставку. Певунов авторитетно поблагодарил и дал согласие, Леночка Фельблюм наивно пискнула: «И мне можно поехать?» «Вам — в первую очередь!» — галантно ответил человек в шортах.
На прощание гости вручили сувениры: наборы открыток, вымпелы с гербами. Церемония прошла несколько скомканной, потому что с нашей стороны вручать было нечего. Неслыханный прокол Данилюка, который от огорчения икнул. Зина делала вид, что продолжает стенографировать. Человек в шортах подарил лично Леночке Фельблюм шикарный значок с изображением рыбака в соломенной шляпе, который она тут же прицепила себе на блузку. Проводив гостей до машин, обменявшись последними крепчайшими рукопожатиями, Певунов и Данилюк вернулись в кабинет. Зина тряпочкой протирала столик.
