— Донцова?
— Здравствуйте, Сергей Иванович!
— Нина, я тебя напугал вчера, хочу извиниться.
— Вы меня не напугали. Я вообще не из пугливых.
— Я ведь знаю, это не твой дом был. Ты, наверное, подумала, рехнулся старикан. А я не рехнулся, нет. Просто настроение… Бывает. Видно, от переутомления. А тут — ночь, прелестная девушка, вот и разобрало. Ты забудь обо всем, хорошо?
— Я еще вчера забыла.
Пауза. Певунов покашлял, хмыкнул.
— Ниночка, может, сходим куда-нибудь вместе, а?
— Об этом не стоит и думать.
— Что так?
— Муж у меня ревнивый. Убьет обоих.
— У тебя хорошее настроение. Я рад. Что ж, прости еще раз. До свиданья!
Он повесил трубку. Нина была довольна собой. «Так ему и надо, старому ловеласу. Пусть хоть иногда да утрется несолоно хлебавши». «Прости за вчерашнее»! А то она не понимает, куда он клонит. Слава богу, не девочка, мать троих детей. И муж у нее — не чета Певунову. Ее муж ста тысяч Певуновых стоит.
Она сидела возле телефона, подперев щеку рукой, в извечной позе русских баб. На душе у нее кошки скребли. Вновь возникал перед внутренним взором Сергей Иванович, не тот, который шутил с ней в фойе, и не тот, который провожал ее и нес какую-то околесицу, а тот, каким он стоял на трибуне, унылым голосом произнося казенные слова, обреченный, одинокий. «Что со мной? — испугалась Нина. — Так до беды недалеко. Пожалеешь — полюбишь. Чур меня!»
Весь этот день она была вялой и рассеянной. Под конец смены нелепо повздорила с покупательницей, что с ней редко случалось. Покупательница — пожилая женщина, ярко загримированная, с крупными золотыми серьгами — начала с того, что потребовала показать весь товар, который якобы находится под прилавком. На Нинин вопрос, что ей, собственно, требуется, женщина ответила, что это ее личное дело, которое никого не касается.
— Как же я могу вам помочь, если не знаю, чего вы хотите? — удивилась Нина.
— Ты, милочка, мне не груби! — сразу взъярилась женщина. — Я ведь к директору дорогу найду.
Тут Нина и взорвалась:
— Ступайте, ступайте! По коридору налево. Там же и туалет рядом, если понадобится.
После этого минут пять они безобразно бранились, собрав у прилавка толпу. На помощь Нине прибежала Клавка Копейщикова. Однако покупательница их обоих перекричала и ушла довольная, ничего не купив и обозвав их на прощание ворюгами.
Через несколько дней Нина уволилась с работы, устроила подружкам прощальную пирушку и начала готовиться к переезду в Москву. Хлопот и волнений хватало, а от мужа было мало пользы.
