Плотный наст неплохо держал легкого лыжника, небольшой морозец давал прекрасное скольжение, а ветер в спину только, облегчал ход. Обкатав все ближайшие склоны, различной крутизны, я нашел длинный крутой спуск и много раз со свистом съезжал с него. Конечно, не обошлось и без падений. Время летело незаметно и, хорошо умаявшись, отправился в обратный путь. Солнце уже давно заволокло тучами, начиналась легкая метель, поэтому решил ехать кратчайшим прямым путем, через наш залив у ДОКа.
До дороги вдоль ДОКа с трудом добрался за час, что-то сильно устал и начали мерзнуть ноги в ботинках. Набившийся при падениях снег растаял, носки промокли и теперь все это замерзало. Холодный северо-западный ветер перешел в настоящую встречную пургу. Лыжи, на скользких участка дороги, не слушались ног, разъезжались или скрещивались, Идти же по свежевыпавшему, налипавшему на лыжи снегу обочин, было еще труднее.
Этот километр дороги вконец измотал меня. Силы таяли с каждой минутой, хотелось лечь и отдохнуть. Был бы хотя бы кусочек сахара или карамелька, но увы, в карманах хоть шаром покати. С трудом преодолел крутой бугор железнодорожной насыпи и рельсы дороги, что шла на гравийную фабрику. Оставалось перейти широкое поле, за ним новое кладбище и дорогу, а за дорогой первые бараки 3-го поселка – всего-то с километр, но мне он запомнился на всю жизнь. Уже стемнело.
Едва передвигая окоченевшие, бесчувственные ноги и тяжело опираясь на палки обессилившими руками, промерзший и продуваемый насквозь не на шутку разыгравшейся пургой, на одной лишь воле и злости, я медленно приближался к открытому со всех сторон кладбищу. Стало совсем темно, в десяти метрах ничего не видно. Лишь белая круговерть и черная бездна впереди. Вот наконец-то первая могила, какая радость, что не сбился с пути, и невысокая плита, за которой можно хоть чуть передохнуть от ветра и снега. Ноги вконец отказали и не слушались хозяина. Лыжи поминутно закапывались в снег, проваливались или разъезжались в стороны. Идти на них совсем больше не было сил. Мерзлыми, непослушными руками снял лыжи и вместе с палками прислонил к плите. Сижу, свернувшись в комок, за могильной плитой, а в голове мысли: «Не сиди, уснешь – замерзнешь». Совсем недавно прочитал книгу о Мересьеве-летчике. Страха, что ночью в пургу оказался один на кладбище, абсолютно не было, это же наша территория игр и походов на речку.
Усилием воли встал, прошел сотню метров, устал в конец, ноги уже отказали выше колен, не слушаются и стали, как ватные. Но уже, сквозь метель изредка проглядывал светлый круг лампочки, что на столбе у дороги. Решил сбросить ботинки и пробираться по глубокому снегу в носках. Сил хватило снять только один ботинок, второй железно примерз к ноге. Повесил ботинок на звезду ближайшего памятника и на четвереньках стал пробиваться на свет.
