– Мне очень жаль, что полицейского ранили, – каким-то упавшим голосом начал Никита, – но я так рад, что папа очнулся!
Мне показалось, или в тоне мальчишки не прозвучало обычного энтузиазма? Раздумывать об этом как-то не было времени, сейчас главная задача – обеспечить дальнейшую безопасность Николая. И поговорить с ним об аварии. Вытребовать в камере хранения больницы вещи Алмазовых. Вычислить нынешнее местонахождение Копылова.
На душе скребли кошки. Я чувствовала, что есть доля и моей вины в теперешнем состоянии Михаила. Как всегда, казалось, что, будь я в тот момент рядом, все могло сложиться по-другому.
Генка стоял у главного входа в вестибюль больницы, явно поджидая нас с Никитой.
– Привет! Тут наших ребят полно, больничную охрану, естественно, усилили. Решил дождаться вашего приезда, а то будешь потом размахивать своей корочкой, – прокомментировал он, – скандалить по своей привычке.
– Никогда ни с кем не скандалила. Вы находитесь в плену у досужих сплетников. А документы я действительно всегда ношу с собой, разрешение на ношение оружия даже думаю заламинировать, а то ваши его до дыр скоро затрут.
– Ладно тебе, Женька, сразу нападаешь. Будем считать, что подождал я вас просто как джентльмен и безнадежно влюбленный рыцарь.
Услышав подобное заявление, я изумленно взглянула на приятеля:
– Не находишь, что сейчас не до шуток?
– Только не вздумай терзаться чувством вины. Мишка не грудной младенец, а взрослый мужик. Профессию сам выбрал и не жаловался, да он в разных передрягах бывал! Ничего с ним не случится, выкарабкается. Такие парни, как он, легко не сдаются.
Генкин монолог наглядно показал, что он тоже переживает за подчиненного, только старается не подавать виду.
– Врагу не сдается наш гордый «Варяг»?
– Да! Именно так!
Четверть часа спустя мы узнали, что именно привычке Михаила никогда не сдаваться, видимо, и обязан жизнью Николай Алмазов. Уже знакомый мне следователь Максим доложил Геннадию о проделанной работе. Он успел опросить персонал – всех, кто был в ту ночь на дежурстве. Картина происшествия вырисовывалась примерно такая: Алмазов вышел из комы где-то в начале первого. Михаил, следуя моим рекомендациям, находился в это время в палате. Он сразу же вызвал медсестру, та позвала врачей, то есть в отделении некоторое время было шумно и суетливо.
Когда необходимые процедуры были сделаны и ажиотаж немного улегся, персонал покинул палату, а больной задремал. Михаил спросил у медсестры о назначениях и выяснил, что Алмазову до восьми утра не должны делать ни уколов, ни капельниц. Другими словами, в палату никто не должен заходить до утра, если больному не станет хуже. Может, полицейский и задремал на посту, но бдительности не терял. Когда около трех часов ночи в палату попытался проникнуть посторонний, видимо, завязалась ожесточенная борьба. На шум, доносившийся оттуда, прибежала сначала санитарка. Она увидела двух дерущихся мужчин и брызги крови в коридоре. Уже на крики санитарки сбежались остальные медики, а нападавший, поняв, что подняли тревогу, срочно ретировался. Только после этого стало ясно, что Михаил держался из последних сил и помощь нужна теперь ему самому.
