– У вас, мужиков, одно на уме. Просто в ходе одной операции всплыли некоторые неблаговидные поступки начальства. Ну, ты в курсе, как это у нас бывает. Он узнал о моей информированности и не придумал ничего умнее, как меня же этим шантажировать. И я предоставила ему возможность подумать, правильно ли угрожать милой девушке с хорошей реакцией, – ухмыльнулась я.
– Чего? Как подумать?
– Лежа на больничной койке.
– Ого!
– А ты думал, я, как институтка, ему пощечину влепила? Перелом носа и челюсти.
– Да, ты, мать, сурова, – съехидничал приятель.
– Он меня давно достал, а тут такой повод подвернулся. Только пусть это и останется на уровне домыслов и слухов.
– Понял. Никому. – Приятель полушутя сделал пальцами жест, будто закрывает рот на замок.
– Что-то твои орлы долго возятся. Нет? Может, наберешь их?
– Еще чего, сами позвонят.
– Гена, ты случайно не наводил справки, какая фирма занимается охраной прилегающей к домам территории?
– Не успел еще. Летел к тебе как можно скорее.
– С частным детективом они разговаривать, скорее всего, не захотят. Разве что с твоей подачи.
– Хочешь пару вопросиков задать? Сделаем.
– Не только. Я видела камеры на въезде и по периметру. Может, и запись ведется? Хотелось бы ее просмотреть. Еще у них должен быть журнал учета посетителей…
– Охотникова, не гони коней. Я все понял, организую для тебя допуск к любой имеющейся у них информации.
– И охранников надо опросить.
– Думаю, мои ребята уже этим занимаются, хотя не рассчитывай получить от этих орлов важные сведения. Знаю я подобные конторы: охранник сидит, в мониторы пялится да опрашивает входящих: «Кто? К кому?» То есть работает живым домофоном. И следит, чтобы бомжи по двору не шарились да окрестная шпана не забиралась, пиво не пили, песни не орали, лавки не ломали. Вот и все. Хорошо еще, если в агентстве решили потратиться и камеры на записи стоят, а так ничего особого узнать не светит.
– Нас с Никитой весь день не было, то есть времени преступник имел море. Но двор охраняемый, подъезд жилой, его должен был хоть кто-то видеть. Надо еще жильцов дома опросить, особенно того подъезда, в котором квартира Алмазовых расположена.
– Женька, ты нервничаешь. – Генка обнял меня за плечи, легонько притянув к себе. – Колись, Охотникова, во что ты опять вляпалась? И кто этот мальчишка вообще?
– Больно круто забирают? Как думаешь?
– Мы, конечно, и не такое видали, но да, тротил – это больно круто, чтобы маленького мальчика убрать. Разве что он наследный принц незнакомой державы. Или преступник знает, что мальчишку охраняет профи. Значит…
