Отношение к тренировкам, игровое амплуа
Тренироваться я любил. Пяти тренировок в неделю в команде «Лестеха» и даже двух тренировок в день на сборах мне не хватало. В «Уралмаше» тренировались один раз в день, лишь за 10 дней до очередного тура (в чемпионате СССР тогда играли турами по 5 игр в течение 6 дней) переходили на двухразовые тренировки. Эта нагрузка тоже была для меня недостаточной, и — благо жил я прямо на стадионе — я стал тренироваться индивидуально практически с утра до вечера. Утром — занятия на стадионе, где я использовал свой легкоатлетический бэкграунд. Днем — в зале с мячом или со штангой.
Тренеры по другим видам спорта, работавшие на стадионе, понаблюдав все это, деликатно задали вопрос руководству баскетбольной команды — «что за сумасшедшего вы привезли, он тренируется постоянно?» Впрочем, оценки других меня по-прежнему не волновали.
Помимо горячего желания вырасти до уровня ЦСКА и сборной страны, я уже тогда стал понимать, наверное, пока интуитивно, что стать по-настоящему большим мастером в профессиональном баскетболе позволят только сверхнагрузки на тренировках, включая функциональную подготовку.
Именно тогда я, вопреки господствовавшим подходам к тренировке баскетболистов, начал приседать с большими весами (до 140 кг), закачивая ноги, что впоследствии обеспечило мою долгую карьеру игрока. Главным в тренировке для меня было узнать и усвоить что-то новое, когда этого не происходило, я был разочарован.
Как это ни странно, такое разочарование постигло меня, когда я впервые был приглашен в сборную СССР. Помню, вернувшись, я сказал товарищам, что больше в сборную не поеду — так не понравилось. Тренировки у Гомельского показались неинтересными, не соответствовали моему пониманию, видению игры. Оно к тому времени уже начало складываться. Уже тогда я начал использовать резкие остановки, рывки, смены направления, бросок с двух ног, — все, что позднее позволило мне стать суперигроком.
В тот период окончательно определилось мое игровое амплуа. В детском спорте я начинал как 1-2-й номер. За одно лето вырос сразу на 10 сантиметров и в одночасье превратился в центрового. Потом, ближе к юношескому возрасту, когда сверстники догнали и перегнали меня в росте, стал 3-м. Благодаря таким перемещениям с позиции на позицию позднее в ЦСКА и сборной я, играя в основном атакующего защитника, мог в случае необходимости сыграть и легкого форварда. Благодарить за это я должен был школу первого тренера, готовившего игроков не по схемам, а разнообразно. Кстати, у Модестаса Паулаускаса позднее переход с 3-го на 2-го происходил более болезненно.
