Скорбь тебе неизвестная, но верь, любезный друг, что весьма чувствительная».
У Федора Ивановича и Евдокии Максимовны родилось двенадцать детей, они умирали в младенчестве, один за другим. Толстой, как Иван Грозный когда-то, завел синодик — поминальный список, куда вписал одиннадцать убитых им на дуэлях. После смерти очередного ребенка Толстой вычеркивал одно имя своей жертвы и писал на полях: «Квит».
В живых оставались две дочери — старшая Сарра и, немного младше ее, Прасковья. Обе были безмерно дороги отцу. Прасковья пошла вся в мать — цыганской породой и повадкой, отец называл ее «мой цыганеночек». А Сарра вызывала восхищение и сострадание — она была душевно больной, но одаренной необыкновенно, в шестнадцать лет писала прекрасные стихи, отмеченные поэтами-современниками. А в синодике еще оставалось одно неотмщенное имя. Толстой каялся, молился на коленях до кровавых мозолей.
Но Сарра умерла от чахотки, ей было восемнадцать лет. На смерть девушки Жуковский написал стихотворение, в котором есть такие строки:
Высокая душа так много вдруг узнала,
Так много тайного небес вдруг поняла,
Что для нее земля темницей душной стала,
И смерть ей выкупом из тяжких уз была.
В финале Жуковский изобразил духовное преображение безутешного отца:
Но в миг святой, как дочь навек смежила вежды,
В отца проникнул вдруг день веры и надежды…
Оплакав Сарру, Федор Иванович открыл свой скорбный синодик, подвел жирную черту под списком отмщенных жертв и крупно написал: «Теперь в расчете».
Он уж был не «черен», а совершенно сед, но волосы вились по-прежнему, и густые бакенбарды доходили до уголков рта. Окончательно рассеялся «мятежных склонностей дурман», даже в убеждениях графа Толстого появилась патриотическая благонамеренность. Он, например, резко отзывался о «Мертвых душах» Гоголя, утверждая, что автор — «враг России» и что «его следует в кандалах отправить в Сибирь».
Федор Иванович Толстой-Американец умер в 1846 году, 64 лет от роду, хотя казался еще крепким нестарым мужчиной.
Злой рок не оставил и вдову графа. В 1861 году ее зарезал собственный повар. Это преступление наделало много шума. Повар сговорился с любовницей-служанкой убить и ограбить графиню. Лев Толстой упомянул этот случай в статье «Зачем люди одурманиваются»: «…когда он услал свою любовницу и наступило время действовать, он пошел было с ножом в спальню, но почувствовал, что трезвый не может совершить задуманного дела. „Трезвому совестно“. Он вернулся, выпил два стакана припасенной вперед водки и только тогда почувствовал себя готовым и сделал».
