— Вот ты можешь у нас представить где-нибудь в Подмосковье такую картину — два ангелочка в лесу почти ночью ягоды собирают! Прямо старина какая-то. Владимир Красное Солнышко! Им ведь и правда некого бояться. Лес знают, не заблудятся, педофилов не наблюдается, зверей тоже нет.
— Здесь самый страшный зверь — комар. Я уже вся чешусь. А ты?
— И я. Мы правильно сделали, что сюда приехали. Этот остров действительно особенный.
Когда они вернулись домой, было совсем темно. Вместе с темнотой пришел дождь. Полил сразу и очень сильно. Они шли по поселку, а коза как привязанная бежала за ними. Какой-то мальчишка на велике дурашливо замемекал им вслед. Овчарка рассердилась. Васса долго стучала в дверь. Наконец пришаркала старуха, скинула крючок и спросила, чего им надо. Васса сказала, что они тут живут.
— Если эта склерозная бабка нас не вспомнит, придется идти на берег и ночевать под какой-нибудь лодкой. Я бы в общем-то не прочь, но только в хорошую погоду, — сказала Овчарка.
Однако их узнали, и впустили, и даже напоили чаем. За окном лило как из ведра. Подруги разделись, намазались одеколоном, чтоб не чесались комариные укусы, и улеглись. Они долго лежали молча. Наконец Овчарка сказала:
— Холод жуткий. Согреться не могу.
— Ага. У меня ноги ледяные.
— Послушай, давай сверху куртки положим и еще какое-нибудь барахло. Теплее будет.
— Давай.
Они вылезли из кроватей и, ступая на цыпочках по холодному полу, направились к своим сумкам. Они навалили поверх одеял все, что можно, и легли опять. Овчарка грела свои ступни руками.
— Вот будет хорошо, если тут крыша протекает.
— Вполне возможно. Дождь сильный, а домик древний, — сказала Васса в темноте.
— Ты умеешь поднять настроение. А что твои знакомые говорили о здешней погоде?
— Ну, что иногда в августе здесь бывает дождь.
— Твои знакомые, наверное, как маленькие детки, слова все время путают. Вот и в твоем случае надо было сказать «всегда», а они сказали «иногда». Чего ж их винить, эти два слова очень похожи.
— Кончай издеваться, — сказала Васса, и они снова надолго замолчали.
Потом Овчарка спросила:
— Ты о чем думаешь?
— Да ни о чем.
— Ври больше. О Москве ты думаешь. И о своем разводе. А мы ведь договорились — никаких грустных мыслей в ближайшие три недели.
Васса печально усмехнулась:
— Я не думаю. Оно само думается. Мыслям не прикажешь — лезут ведь в голову, и все.
— Не печалься. Вот увидишь, я тебе помогу.
— Ох, Овчарка, ты если бы все знала, может, со мной и разговаривать в жизни больше не стала бы. Он, Валерка, про меня знаешь что всем рассказывает? Скоро на улицу нельзя выйти будет. На работе и то все шепчутся. И в том, что он говорит, — не только одни враки.
