— Не знаю.
— Ваши враги или его?
— Не знаю. Надеюсь, что его, но боюсь… я не знаю.
— Чем он вам должен был помочь? Зачем вы притащили его сюда из Гонконга?
Она бросила на него испуганный взгляд и молча покачала головой. На ее осунувшемся печальном лице появилось упрямое выражение.
Спейд встал, засунул руки в карманы пиджака и хмуро уставился на нее сверху вниз.
— Ни черта не получится, — сказал он грубо. — Я для вас ничего не смогу сделать. Я даже не знаю, что вы от меня хотите. И подозреваю, что вы сами не знаете, чего вам надо.
Она уронила голову на грудь и заплакала.
Он издал какое-то звериное рычание и взял со стола шляпу.
— Пожалуйста, — взмолилась она тихим сдавленным голосом, не поднимая головы, — не ходите в полицию.
— Не ходите в полицию! — заорал он в ярости. — Полицейские носятся за мной с четырех часов утра. Я черт знает как рискую, пытаясь отвязаться от них. И ради чего? Ради идиотского предположения, что я могу помочь вам. А я не могу. И пытаться не буду. — Он надел шляпу и натянул ее поглубже. — «Не ходите в полицию»! Мне и ходить не надо, достаточно стоять, и они слетятся, как мухи на мед. И тогда я им все расскажу, а вы уж выпутывайтесь, как знаете.
Она поднялась с кушетки и выпрямилась, так и не сумев унять дрожь в коленях, ее губы и подбородок непроизвольно подергивались.
— Вы были терпеливы. Старались помочь мне. Но все безнадежно и бесполезно. — Она протянула правую руку. — Спасибо за все, что вы сделали. Я… я сама буду выпутываться.
Спейд снова рыкнул по-звериному и сел на кушетку.
— Сколько у вас денег? — спросил он.
Вопрос застал ее врасплох. Она прикусила нижнюю губу и через силу ответила:
— Осталось около пятисот долларов.
— Давайте их сюда.
Она колебалась, робко поглядывая на него. Он всем своим видом — губами, бровями, руками, плечами — выражал сердитое недовольство. Она ушла в спальню и почти тотчас же вернулась с пачкой бумажных денег в руках.
Он взял у нее деньги, пересчитав, сказал:
— Здесь только четыреста.
— Мне ведь надо жить на что-то, — объяснила она, покорно приложив руку к груди.
— А еще вы можете достать?
— Нет.
— Но ведь есть же у вас что-то, что можно продать?
— Есть кольца, кое-какие украшения.
— Заложите их, — сказал он и протянул руку. — Лучшее заведение — «Ремедиал» на углу Пятой авеню и Мишн-стрит.
Она умоляюще смотрела на него. Взгляд его желто-серых глаз оставался холодным и безжалостным. Она медленно опустила руку за вырез платья, вытащила оттуда несколько банкнот, свернутых в трубочку, и положила их в его протянутую руку.
