Тысячу раз прав Литисай, что не захотел показываться гостю в таком затрапезном обличье!
Надо сейчас же уйти — потом увидимся, за трапезой…
И тут (видимо, из-за снадобья, которое недавно лекарь с уговорами влил Литисаю в рот) резко закружилась голова. Чтобы не упасть, молодой человек вынужден был опереться плечом о дверь.
Предательница-дверь тут же отворилась внутрь. Да не тихонько, а с заметным таким скрипом: мол, смотрите, кто к нам пришел!
И глазам бедняги дарнигара предстала девушка в мужской дорожной одежде.
Она стояла спиной к Литисаю, роясь в лежащем на кровати кожаном мешке. По коричневому сукну куртки рассыпались медно-рыжие волосы.
Заслышав скрип двери, она оборвала свист и спросила раздраженно:
— Явилась? И ста лет не прошло! Я…
Фраза осталась недосказанной: девушка оглянулась и увидела незнакомца.
Не испугалась. Не завизжала. Глянула недовольно, но твердо и прямо: дескать, что еще за явление?
А у Литисая разом прошло головокружение, так он был потрясен.
Он налетел — сердцем — как на меч, на тот самый лазурно-зеленоватый взгляд, что с прошлого лета приходил в его сны.
* * *
Мостик был невзрачный, деревянный, с невысокими перильцами — но река под ним текла из тех, что шутить не любят. Нурзарна, приток Тагизарны, нрав имела подлый, изобиловала омутами и холодными ключами, и мало находилось желающих купаться в ее быстрых, сильных струях.
Поэтому у Литисая оборвалось сердце, когда он увидел метнувшуюся через перила фигурку…
Сперва-то он и внимания толком не обратил на рыжеволосую девицу, стоявшую на мостике в окружении стайки уличных мальчишек. Скользнул глазами и подумал мельком: мол, ребятня не зря тут крутится. Одни барышню разговорами отвлекают, а другие, надо полагать, кошелек с пояса срезают… кстати, а что делает приличного вида барышня на Светлячковых Выселках? Конечно, это не мерзкие трущобы, о которых Литисай знал лишь понаслышке (и не жалел об этом), но все же не место для дамских увеселительных прогулок, да еще в одиночку.
Подумал — и выбросил эту мысль из головы. И без того было о чем поразмыслить: о вчерашней пирушке в «Гнезде аиста», которую устроил знакомый десятник стражи. И о странной истории про старинный пергамент, которую десятник рассказал спьяну.
«Приют филина! — ухмыльнулся про себя Литисай. — Лисий ошейник!»
И почти прошел мимо мостика. Уже краем глаза увидел, как брызнула во все стороны ребятня, а барышня вдруг легла грудью на перила, с мужской ловкостью перебросила через перила ноги и кинулась вниз.
