— Поговорю с десятниками, — кивнул Литисай. — Но и Вьягир со Стеблем молчать не будут. А, Вьягир? — обернулся он к наемнику, сидевшему в тележке и правящему Рыжухой. — Расскажешь в крепости о страшных клыкастых чудищах?
— А как же! — поддержал Вьягир шутку. — Такие пасти, что лошадь со всадником въедет! А клыки — что мечи…
Веселую беседу прервал короткий тревожный свист: Стебель, ехавший впереди, увидел что-то неладное.
Всадники взялись за оружие. Стебель спешился, разглядывая что-то в снегу у дороги. Затем обернулся к насторожившимся спутникам:
— Тролли. Четыре морды. Недавно прошли.
Всадники двинулись дальше, только медленнее. Стебель не вернулся в седло. Он шел, не отрывая глаз от цепочки следов.
Берег становился все круче, дорога шла вверх. Никто уже не болтал, не шутил. Все были собраны, серьезны. Лекарь шепотом молил Безликих о милости.
— Они гнали человека, — сказал Стебель. — Он бежал, вот следы…
Деревья расступились, дорога поднялась на утес, а Стебель шаг за шагом рассказывал трагическую историю бедняги-путника, которого тролли гнали до самого берега и почти настигли… Он, наверное, надеялся спуститься к реке по отвесному склону, эти громадины не полезли бы за ним… но вот здесь, на обледенелом камне, подвернулась нога… а тролли почти сразу ушли…
Маленький отряд сгрудился у края обрыва. Даже Барикай не усидел на тележке.
Вьягир, глядя с обрыва, сказал:
— Не будет у бедолаги погребального костра.
Все подавленно молчали, потому что знали: смерть — не самое страшное, что может выпасть человеку. Смерть уводит душу в Бездну, где негасимое пламя выжжет все грешное, порочное — и душа возродится в новорожденном младенце.
Но страшно, действительно страшно остаться без погребального костра. Душа не найдет пути в Бездну, будет в мучениях бродить меж мирами, не надеясь возродиться вновь.
Ни вору, ни убийце закон не отказывал в последнем костре, в молитвах жрецов, в прощальных, освященных обычаем словах: «Спасибо за то, что ты жил!» Только государственные изменники и самозванцы лишены того, на что имеет право любой бродяга, скончавшийся под чужим забором.
Даже разбойники, вконец озверевшие в лесу, сложат костер убитому ими путнику.
— Может, упал на лед? — спросил дарнигар. — Попробовать бы его поднять!
— Тут большая полынья. Видно, родник бьет, — хмуро отозвался Вьягир. — Разве что у самого берега, но отсюда не видно. А вот я сейчас…
Наемник лег на живот и рискованно свесился за край обрыва. И сразу воскликнул:
