Я швырнул его внутрь здания с проваленной крышей и сам шагнул следом. Учинять допрос лучше в уединенном месте. Для допроса же у меня собралось достаточное количество вопросов.
Внутри было пусто, и это тоже сыграло мне на руку — ни к чему было бы разгонять побирушек и бездомных. Смрад здесь стоял не лучше, чем снаружи, но более затхлый, старый. Смрад многих десятков человеческих тел. Пол укрывали гнилые клочья соломы и притащенные, видимо, с рынка доски от ящиков — из них кто-то без особой фантазии, но с должным упорством составил грубое подобие мебели. Присесть на сбитый кривой стул я побрезговал, опустился на корточки.
Незнакомец оправился достаточно быстро для человека, получившего две крепкие затрещины. Будь на моем месте Макс, обошлось бы разбитыми ребрами, а то и сломанной челюстью, у меня же рука была не так тяжела, да и бил я осторожно. Он поднялся на четвереньки, замотал головой и внезапно запустил руку куда-то под полу кафтана. Но координация его движений все еще была нарушена, так что у меня оказалось достаточно времени, чтобы приподняться и от души пнуть его в бок ногой. В этот раз он вскрикнул — тонко и громко — из руки выпал пистолет, который я поспешил поднять. В оружии я не разбирался, но замок показался мне архаичным, а сам пистолет выглядел старым и потрепанным, хоть и заметно было, что следил за ним заботливый хозяин.
— Из него ты стрелял в прошлый раз? — поинтересовался я, изучая опасный трофей. — А где второй?
Оружие было громоздким и неудобным, караулить с парой таких жертву, да еще и в ночи, а потом сбежать, уложив по пуле в шею и грудь, — работа не для любителя. На всякий случай я убедился, что под одеждой злоумышленника не окажется еще одного пистолета или иного оружия. Единственной находкой стал небольшой перочинный нож.
— Не сильно же ты вооружился, охотясь на тоттмейстера, — усмехнулся я. — Уверен, что хватило бы одной пули?..
Резким движением я сорвал с него шляпу да так и замер, не выпустив ее из руки. Я ожидал всякого — но не такого. Курносый нос, вздернутый, с парой веснушек, распахнутые в испуге глаза — два океана страха и ненависти — сжатые, побелевшие от боли и напряжения губы. Светлые волосы давно не знали расчески, а на скуле стремительно ширится и набухает багровое пятно, след моего удара. Таинственному убийце, преследователю и охотнику было, самое большее, пятнадцать лет.
Ошибка? Но я не мог перепутать, да и не ходят мальчишки с пистолетами под одеждой с чужого плеча. И обычно мальчишки не выслеживают тоттмейстеров. По крайней мере, те из них, что надеются стать взрослыми. Малолетний убийца? Я представил, как этот нескладный подросток прячется в темноте около моего дома, с двумя взведенными пистолетами в руках… Как он ждет меня, как загораются его глаза при виде приближающейся фигуры…
