— Дьявол! — это было лучшим подтверждением получения вызова. — Что за черт?
— Извини. Это Курт.
— Спасибо, дружище! Ты мне здорово удружил.
— Шлепнулся в лужу?
— Нет, но, вроде, вывихнул лодыжку… Мне кажется, эти проклятые люфтмейстеры нарочно лупят по голове со всей силы, когда вызов направлен тоттмейстеру… Тебе никогда так не казалось?
— Сложно сказать. Я всегда был тоттмейстером.
— И верно… Я надеюсь, ты вызвал меня не для того, чтобы поболтать? Потому что если так…
— Нет. Помнишь вчерашнее?
— Постой… Ты сейчас в полицай-президиуме? — Макс насторожился.
— Да. Но не по той причине, о которой ты думаешь. В общем, ситуация усложнилась.
— Как усложнилась?
— Достаточно сильно, чтобы нам пришлось вновь встретиться.
Макс мог долго дурачиться, но был способен и быстро перейти к серьезному тону. Он понимал, когда шутки заканчиваются.
— Понял. Там же?
Я задумался. Мой вчерашний знакомец видел меня на Стромштрассе, а значит, мог наблюдать и наш с Максом путь до ресторации.
— Нет. В нескольких кварталах отсюда есть трактир, «Император Конрад».
— Знаю, — быстро отозвался Макс. — Ужаснейшая дыра и в придачу прокисшее пиво с мухами.
— Придется потерпеть. У тебя есть пара пистолетов?
Макс замолчал и молчал достаточно долго, чтобы я предположил разрыв вызова. Но люфтмейстер по-прежнему лежал, откинувшись в своем специальном кресле, и я вскоре услышал голос Майера:
— Я не думал, что все так усложнилось. Понял тебя, Шутник, прихвачу. Что-нибудь еще?
— Да, печень покойника, утопленного собственной дочерью в новолуние.
Макс рассмеялся:
— В «Императоре Конраде» найдется закуска получше.
— Тогда серьезно… Мне нужно дело по твоему покойничку.
— Дело? Все?
— Да. Рапорты, включая твой, протокол осмотра, в общем, все. Сможешь?
— Оно у обер-полицмейстера в участке. Но должна быть копия, на которую я, возможно, сумею наложить лапу.
— Отлично. Тогда в трактире через полчаса. Хватит?
— Вполне. Бывай, Шутник.
* * *
В «Императоре Конраде» собирались преимущественно сами жандармы. Трактир был неподалеку от полицай-президиума, что делало его желанной целью жандармов Альтштадта, спешивших после службы перехватить пару кружек пива или на обеденном перерыве утолить голод изрядной миской айнтопфа с гренками и чесноком.
Здесь было многолюдно, шумно, накурено — как и в любом трактире к полудню, скрипели половицы, звенели кружки, официантки без спешки разносили увесистые подносы, заставленные все теми же кружками, бутылками, мисками и прочим. Над входом, как и полагается, висел портрет императора Конрада в тяжелой дубовой раме. То ли художник попался нерадивый, то ли от вечного кухонного чада и жара поплыли краски, но выглядел император то ли расстроенным, то ли обескураженным. По крайней мере, державной гордости и обычной в таких случаях надменности я на его лице не усмотрел. Трактир был выбран мной с умыслом, так как захаживали сюда исключительно жандармы, и любой посторонний на их фоне будет привлекать внимание, как голубиная клякса на начищенной кокарде. И если мой таинственный друг решит продолжить слежку, здесь ему придется выдумать что-то похитрее.
