— Толку? Найдут какого-нибудь хаупт-тоттмейстера, у которого еще пух с щек не слетел, развернут образцово-показательный процесс и отошлют, не долго думая, под топор. Милое дело.
— Для этого понадобятся веские доказательства.
— У веских доказательств есть каверзная привычка всплывать, когда в них возникает нужна… Не ходи в полицай-президиум, Курт. Мы можем разбудить что-то нехорошее.
Я вздохнул. Беседа с Максом, изначально построенная на лжи, полная каких-то мутных опасений, недосказанностей и наспех придуманных острот, тяготила, как и все окружающее меня в данную минуту. Хотелось оказаться на улице и набрать полную грудь холодного воздуха. Пройтись пешком по городу, вернуться в пахнущую смолой и свечным воском комнату, что я снимал в Альтштадте, скинуть растерший за день плечи мундир. Может, даже спросить у фрау Кеммерих бутылочку приличного вермута и сидеть до полуночи, рассеянно слушая звуки впадающего в сон города. Вместо этого я был вынужден сидеть в уже почти ненавистной мне ресторации, вяло ковырять потерявшие аппетитность куски и слушать Макса, который все гнул свое — про то, что нельзя судить, не разобравшись, про спешку, которая всегда во вред, про интересы Ордена… Я слушал, и мне казалось, что голос его, обычно звучный и глубокий, наполняется жалобными интонациями.
«Этот город добил тебя, Макс, — подумал я, испытывая хинную горечь под языком. — Он отравил тебя, вот что. Я помню тебя по Фландрии, по итальянским болотам, по Шварцвальду, по тысячам мест, где мы стояли плечо к плечу — и твое никогда не дрожало. А теперь ты сидишь напротив меня и, неумело пряча глаза, говоришь о том, что рассудительная предосторожность лучше безоглядности. А ведь я помню, как ты один своим гросс-мессером раскроил наискосок трех здоровенных пикинеров… А город задавил тебя. Тебе мучительны шевроны тоттмейстера, хоть ты стараешься и не выказывать этого, тебе отвратительны взгляды окружающих, клеймо повелителя мертвых жжет тебя, как каинова печать. Этот город пугает тебя, Макс».
— Что? — внезапно спросил он, оборвав себя на полуслове. Видимо, в моем взгляде успел прочесть что-то, что я не собирался высказывать.
— Ничего, — ответил я. — Просто глупости это. Даже если я не обращусь к фон Хакклю, чтобы обратить его внимание на эти два случая, он сам прочтет все необходимое в наших рапортах. Или не он — в полицай-президиуме много толковых голов, тот же Кречмер, например… Кто-то рано или поздно сопоставит две смерти. И будем надеяться, что у него не окажется такой паранойи, как в твоем случае. — Я подмигнул.
