Не был брошен женщиной любимой,
Никого из близких не терял,
Бури, войны — проходили мимо,
Был здоров, хоть от рожденья вял.
Так. Но это просто и печально…
Стал ему весь белый свет не мил…
Может быть, и трудно жить нормально.
Может быть, он никогда не жил.
Вечерело. Он сидел без света,
Замечтавшись, Бог весть, отчего,
Скомканная старая газета
Шелестела под ногой его.
«Завтра будет интересный номер…»
И дрожала желтая рука —
«Все прочтут: Иван Иваныч помер,
Застрелился… Вспомнят чудака…
Скажут: как непостижимо это,
Жаль, ушел, а славный был такой…»
И касались пальцы пистолета,
Приучались к стали ледяной.
И уже глаза его темнели…
«Надо кончить». — И готов заряд…
А в стене у незаметной щели
Любопытствовал холодный взгляд…
«Ну, пора!» И не дрожало дуло —
Пуля в сердце. — Кончены дела.
И по телу тихому скользнула
Взгляда неотрывного игла…
…Я, свидетель, с темным искушеньем
Видевший, как просто умирать,
Я бы мог естественным движеньем
Эту волю к смерти оборвать.
