Сочинения | страница 27



Такие же, верно, у смерти.
Ты помнишь, как ты леденела
От страха и от омерзенья,
А в узкие окна летела
Прохлада от лунного пенья…
Ты помнишь? Все было несложно
И не было жизни вне муки…
Ты помнишь? Забыть невозможно
Твои непорочные руки…
Ты помнишь? Над смертной постелью
Склонясь, я шутил и смеялся,
А ты, будто веря веселью,
Смеялась, но голос срывался…
Ты помнишь, как ты умирала,
Как ты умерла, отлетела,
Как медленно глина скрывала
Твое беззащитное тело?..
Ты помнишь. Я знаю — верна ты,
Ты все поняла и простила —
Мы творчеством были богаты,
В котором и мука и сила.
Я тихо от счастья немею —
Одна у нас память святая.
Стою над могилой твоею,
А рядом стоишь ты, живая…

1960–1973

«Мне не хочется думать сейчас ни о чем…»

Мне не хочется думать сейчас ни о чем,
Наслаждаюсь прощальным вечерним лучом,
Песней птицы далекой и тем, что во мне
Зародилось, живет и цветет в глубине.
Эта музыка, этот звучащий цветок
Так приходит нежданно, в таинственный срок…
Я не в силах понять, рассказать не могу,
Но в взволнованном сердце моем берегу —
Процветанье в душевном, возвышенном мире
Лепестков анапеста — их ровно четыре.

«Не презирай свой темный труд…»

Не презирай свой темный труд —
Существованье в грубом мире —
От камня, канувшего в пруд,
Круг на воде и звук на лире…
Круг не исчезнет без следа
И звук не будет без созвучий,
Не успокоится вода,
Но станет плеск ее певучей…
Когда придет последний срок
И станешь ты на грани жизни,
Ты вспомнишь, как он был высок,
Удел твоей земной отчизны.
И, позабыв прошедших лет
Свои терзания и муки,
Возденешь на весь Божий свет
Благословляющие руки.

«Поэт, живи! И милость Божью…»[117]

Поэт, живи! И милость Божью
На нищих духом призывай,
К бездомности и бездорожью
Голодным сердцем привыкай…
Ты будешь чист, и свят, и беден,
Когда ж пробьет простейший час,
Ты отойдешь суров и бледен
В непостижимое для нас.
И пусть, и благ и злата ради,
Живет и гибнет жадный век —
Не ты ли на большой тетради
Оставишь подпись — Человек?..

Эпитафия («Всю жизнь он так мучительно искал…»)

Всю жизнь он так мучительно искал
Во тьме веков потерянное слово,
Так вопрошал и так ответа ждал
Последнего, простого, основного…
И вот теперь он каменный лежит —
Ужель и камень ничего не знает?
Нет, он уже с природой говорит
И страшным голосом природа отвечает…

«Не прислав никакого гонца…»

Не прислав никакого гонца —
Да такого никто и не ждет —
Неизвестно, с какого конца
Подколодной змеей подползет.
И холодной колодою вдруг
Станет тот, кто был полон огня…
Нет, не в силах понять я, мой друг,