В 1868 году «Вологодские епархиальные ведомости» перепечатали выдержки из дневника М. П. Погодина, дополнив рассказ историка своим примечанием о том, что за много лет до него о микроскопических замочках и других изделиях северных кудесников было напечатано в книжке, выпущенной типографией Московского университета в 1814 году под названием: «Записки, веденные по топографо-исторической части учителем Сольвычегодского уездного училища Протопоповым в первую и последнюю половину 1813 года».
А написано там вот что: «В двух верстах от Сольвычегодска один крестьянин довел себя в сем слесарном искусстве до значительной степени: работает замки, утюги и прочие железные вещи с искусством, мало уступающим тульским. Здешнего же уезда в Кивокурской волости расстоянием от города в 160 верстах работают замочки по 96 в золотник и более, и стенные часы также с хорошим искусством».
Как же малы были замочки, если в старинной русской мере — золотнике — чуть более четырех граммов веса! Нет ничего удивительного в том, что такие мастера могли и блоху подковать.
Заметим также, что по времени рассказанные истории совпадают с хронологическими рамками «Сказа». В одно и то же время жили мастера из «Сказа» и их прототипы, а в далеком Сольвычегодске Вологодской губернии хорошо знали о тульских умельцах. Не тогда ли и родилась та самая поговорка, вдохновившая писателя Лескова на создание своей легенды?
Да, «Сказ о тульском Левше и о стальной блохе» — это легенда. Только не пересказанная Лесковым, а им самим созданная. Тонким писательским чутьем или каким-то внутренним зрением увидел Николай Семенович Лесков, что прибаутка о тульских мастерах-кудесниках сложилась неспроста, что живут такие люди по всей русской земле. Вот и родился «Сказ» о русском характере, о доблести и бескорыстии русской души, о славе умельцев за рубежами России и их скромности.
А подлинное имя одного из чудесников того времени нам теперь известно: мастер Юницын — сольвычегодский Левша.
6 июня 1880 года в царствующем и преименитом граде Москве — древней столице российского государства свершилось знаменательное событие. На площади у Страстного монастыря благодарные потомки открыли памятник Александру Сергеевичу Пушкину. Памятник был воистину всенародным: деньги на его сооружение — сто шесть тысяч пятьсот семьдесят пять рублей и десять копеек — собирали по подписке по всей России. И с той поры вот уже вторую сотню лет к памятнику Пушкину, изваял который русский же скульптор Александр Михайлович Опекушин, не зарастает «народная тропа».
