Из сарая, стоящего на краю Горушки, дробно застучали два пулемета. В поднимающейся по крутому склону цепи атакующих начали падать раненые бойцы.
Дым предательски уползал в другую сторону. Свои функции прикрытия он не выполнял.
К густому пулеметному огню фашисты добавили огонь ротных минометов. Белый снег окрасился кровью еще нескольких наших ребят, залегших на склоне.
Атака захлебывалась.
Помним бой за деревню Горушку,
Как пылала огнем высота.
Окровавленный снег у избушки,
И дожить до победы мечта...
Около тридцати ребят остались лежать на крутом склоне перед злополучной Горушкой.
Почему не пошел дым? Примерно такой вопрос еще и еще раз задавал мне какой-то сердитый майор через несколько часов после неудавшейся атаки.
Трудно было объяснить, почему ветер изменил нужное нам направление и, вопреки розе ветров, стал дуть не на восток, а на север.
Так или иначе, но мы ничем не смогли помочь своим однополчанам. И хотя нашей вины в том не было, тем не менее тридцать загубленных на наших глазах жизней по сей день опаляют нашу совесть, жгут память и не оставляют нас вот уже более шестидесяти лет.
Нам повезло, остались мы живыми,
Хоть пули нас дырявили не раз,
И кажется, мы долг не оплатили
Друзьям, от смерти защитившим нас.
Оставалось почти полтора года войны. Нас ожидали Пустошка, Пушкинские Горы, впереди были латвийские города: Режица, Лудза, Мадона, Рига, Салдус.
Нам еще предстояло вкусить и радость побед, и горечь невосполнимых утрат.
Чтобы пройти остававшиеся до Пустошки 25 километров, нам потребовалось еще два с половиной месяца. Более 20 тысяч солдат навсегда остались лежать в пустошкинской земле. Такую страшную цену пришлось заплатить за освобождение Пустошкинского района.
Вечером 27 февраля 1944 года мы освободили Пустошку. Города не было. Печные трубы одиноко стояли на месте сгоревших домов.
Мы от Невеля долго и медленно шли,
Вся Пустошка в руинах лежала,
Дым пожаров кругом, от печей кирпичи...
Совесть властно к отмщенью взывала.
Много трудных дорог мы на запад прошли.
Но Пустошка для нас как родная,
На могилах погибших друзей помолчим,
О кровавых боях вспоминая.
Здесь, на псковской земле, наша юность лежит,
Захоронена вместе с друзьями,
Память словно растет и тревожно кричит,
Разрывая сердца нам корнями.
Слова из песни, вынесенные мною в заголовок, я впервые услышал в Доме литераторов на просмотре замечательного фильма «Белорусский вокзал». Многие из присутствовавших, а среди них было немало фронтовиков, плакали. Наверное, не только я, но и часть других зрителей тогда не очень вдумывались в слова песни, блестяще исполненной Ниной Ургант. Спустя какое-то время мне и другим ветеранам войны довелось беседовать с блистательным бардом Булатом Шалвовичем Окуджавой, который был автором той песни. Он, на мой взгляд, прекрасно понимал всю кровожадность и цинизм слов: «Мы за ценой не постоим!». Но Окуджава сам прошел войну и писал о ней честно, без эйфоричных воплей. В самом деле, не потому ли мы потеряли 26 миллионов сынов и дочерей, а наши противники фашисты всего шесть, вчетверо меньше? Каждый год, когда мы вновь и вновь торжественно отмечаем святой для нас праздник — День Победы я кроме понятных всем чувств гордости за свою причастность к Великим событиям не только в истории нашей страны, но и всей планеты испытываю горечь невероятных утрат и скорбь по павшим товарищам.
