Ненашев театрально покосился в сторону секретаря, затем подался вперед и поманил пальцем Сипягина. Только тот подставил ухо, вполголоса многозначительно произнес:
— Сейчас разве что ленивый об этой самой вредности не размышляет. Ага.
Дмитрий Сергеевич отпрянул, словно у него перед носом в ладоши хлопнули.
— Все у тебя шутки!
— Сделал дело, чего ж не пошутить? — склонил голову набок Ненашев. — Год назад, дорогой Дмитрий Сергеевич, если помнишь, господин министр нам разнос устроил по поводу этих купчиков и ясно выразился: «Сделайте так, чтоб суконникам стало не до революции!» Было такое? Было. Ты вот снаружи взялся, а я изнутри, изнутри…
Александр Васильевич выгнул шею и приподнял брови, замерев в неестественной, ломаной позе.
В глазах Сипягина мелькнула догадка, он шумно вдохнул и уставился на Ненашева круглыми глазами.
— Да неужели… Голубчик! Да вы просто… Просто бес какой-то! А я то все думал — зачем вам эта биржа? К чему такой маскарад? Признаться, решил, будто вы в прожектерство впали. Слухи даже поползли нехорошие, я им не верил, конечно же, но согласитесь…
— А, это вы про донос Холобуева? Что я под шумок, используя государственные средства, решил на биржевой игре руки погреть?
— Да чушь, Александр Васильевич! Чушь совершенная! — поспешно открестился Сипягин.
— Ну, а положим, если бы даже и не чушь, так ничего предосудительного в этом не вижу. Жалованье у нас с вами не так, чтобы уж очень, — как бы про себя заметил Ненашев, кося одним глазом в сторону растерянного Дмитрия Ивановича.
Сипягин впал в некоторое замешательство. Ненашев выдержал долгую паузу, затем хитро улыбнулся, а потом и вовсе прыснул со смеху. Дмитрий Сергеевич тут же с облегчением выдохнул и проворчал с напускным неудовольствием.
— Шутки у вас, Александр Васильевич… Однако насчет ваших успехов — поздравляю! Как же вы провернули эдакую штуку? В каждом семействе смуту учинили. Да в столь короткое время к тому же. Поразительно, во истину поразительно!
Ненашев приложил указательный палец к виску.
— Психология, Дмитрий Сергеевич! У каждого Кощея заветный сундук имеется. Помнишь? Сундук хрустальный, в нем заяц, в зайце селезень, в селезне яйцо, в яйце игла, а на ее конце смерть кощеева. Сундук, положим, найти нетрудно. Только слушать научись. Из разговора все о человеке узнать можно. Чего боится он, чем дорожит больше жизни, какую мечту имеет. Сложней до иглы добраться. Человек ведь, поди, и сам не знает, на чем его сила зиждется, из какой такой внутренней мошны он ее берет. Это всегда тоненькое что-то… Словами не опишешь, можно только нутром понять, угадать. Надломи эту иглу — и весь человек сломался. Была сила — и вышла вся.
