Он вдруг умолк — голос у него пресекся от волнения, руки у него тряслись, как в лихорадке, лицо судорожно подергивалось. Он был подавлен величием собственного открытия: он давно надеялся на успех, но когда наконец надежды его осуществились, он изнемог под силою своей радости.
— Бернет, Бернет, неужели ты в самом деле рехнулся?
— Признаюсь тебе, я сам боюсь, чтобы этого не случилось: у меня теперь в голове то, что способно не только подавить мозг человека, но и самую жизнь его; не знаю, переживу ли я то, что теперь испытываю…
— Да полно тебе хвастать, черт тебя побери! — объясни, что ты там открыл. Ты говоришь, я приехал кстати, значит, ты не прочь поделиться со мною своей радостью.
— Еще бы!
— Говори же попросту, без затей: чего ты добился своими опытами?
— Я открыл происхождение…
Он наклонился к уху приятеля и проговорил чуть слышно:
— Силы!
— Пойдем в другую комнату, Бернет — здесь так душно, — сказал Мак Грегор взволнованно.
Они вышли в соседнюю комнату и уселись рядом. Некоторое время оба молчали. Это молчание тяготило обоих, но и тот, и другой были так заняты своими мыслями, что не могли говорить. Огонь в камине стал догорать; никому и в голову не пришло подбросить углей. Один из газовых рожков начал чадить; никто не обратил на это внимания, а между тем обоим смутно становилось не по себе в холодной, смрадной комнате. Наконец Мак Грегор первый прервал молчание:
— Скажи мне, Бернет, как ты думаешь воспользоваться своим открытием? — спросил он. — В каком смысле ты думаешь применить его?
— И сам еще не знаю: пока не могу собраться с мыслями, у меня голова кругом идет от радости. Вспомни: ведь я трудился двадцать лет, а успеха добился не больше, как с час назад.
— Но все-таки можешь ты собраться с мыслями настолько, чтоб сообщить мне — к чему может повести твое открытие?
— Изволь, скажу кое-что. Опыт с шариком и со стеклянной трубкой доказывает, что закон тяготения может быть направлен, изменен и даже вовсе уничтожен. Я могу выработать и усовершенствовать аппараты, необходимые для развития этого изобретения. А результаты будут таковы, что ум человеческий с трудом обнимет их.
Мак Грегор вскочил с места, словно его что-то подбросило.
— Знаешь ли! — вскричал он, — и мне пришло в голову кое-что. Если б можно было применить твое открытие вот как… Постой, я сейчас расскажу тебе… Эх! Черт возьми, славно было бы!
Он до того увлекся, что изо всей силы хватил своим здоровенным кулачищем по столу, но стол был старый и не выдержал удара: половина доски с треском грохнула и свалилась на ноги Бернету.
