Я полежал немного, успокоился, взял себя в руки — высунул голову из-под одеяла и быстро огляделся.
Хадж-ага мирно и громко храпел. Поодаль, рядом с матушкой, посапывал во сне малыш Ахмад. Я чертыхнулся про себя, отгоняя нелепые страхи, и вспомнил, как матушка напускалась на Ахмада: «Ах, чтоб тебя! Чего испугался?.. Какие воры? Где? Вон Джафар не боится, и ты не бойся…»
Маленький Ахмад, подняв лицо, смотрел на меня во все глаза. Забывая свои страхи, он начинал хорохориться: «И я не боюсь… Ничего не боюсь!» А матушка приговаривала скороговоркой, отгоняя сглаз: «Скажи: „Не дай бог“, скажи: „Только бога боюсь…“»
Но сейчас, как я ни старался, мне не удавалось избавиться от звуков и голосов. Было ясно: кто-то ходит по нашей гостиной, прямо у меня над головой. Ходит осторожно, из одного конца комнаты в другой. Может, это тетушка Асмат? Тетушка Асмат приехала к нам в гости. Может, не спится ей, вот она и ходит? Но тут я вспомнил, что тетушку Асмат устроили в комнате рядом с гостиной.
Я закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать, и сразу же вскочил: наверху отчетливо зазвенела посуда! Не могло быть никаких сомнений. Я невольно окликнул матушку, хотя, конечно, будить-то надо было отца.
Приоткрыв заспанные глаза, матушка спросила:
— Чего тебе… Чего тебе, чтоб ты сдох?!
— Мама, там, в гостиной, кто-то ходит…
— Приснилось тебе… спи… — сонно ответила матушка, и глаза ее закрылись.
— Честное слово, кто-то ходит… Вот послушай сама… — настаивал я. В ответ раздалось похрапывание.
И только я собрался снова разбудить ее, наверху завизжала тетушка Асмат:
— Во-о-ры-ы!..
Хадж-ага и матушка сразу проснулись. Тетушка Асмат продолжала визжать. Отец в растерянности сидел на тюфяке и дрожал. Матушка вывернула фитиль лампы и закричала на отца:
— Ну, вставай, отец семейства!.. Иди погляди, что случилось!..
Хадж-ага, ухватившись за край корси, через силу поднялся, стал метаться по комнате и искать свою аба.
Маленький Ахмад тоже проснулся и сидел на постели, словно нахохлившаяся птичка. В его блестящих глазах застыл страх, лицо побледнело. Несколько мгновений сидел он, уставившись в угол, потом вскочил, бросился к матушке, вцепился в нее и заплакал:
— Воры… воры пришли… убьют нас…
Хадж-ага беспомощно сновал по комнате. Небольшой, круглый, он топтался, чем-то напоминая суетливую, испуганную перепелку. Он таращил глаза и дрожащими губами шептал молитву.
— Ты что, ослеп? Это что там, не твоя ли аба?! — закричала матушка.
