Однако, помимо жизнеутверждающих (или позитивных) норм жизни, способствующих социализации общества, существуют нормы неприятия, отталкивания, также в определенные периоды способные объединить социум. И надо сказать, что в России нормы неприятия, отталкивания всегда сплачивали людей куда более эффективно, нежели нормы положительные. Правда, подчас реакция отталкивания, неприятия вела за собой норму утверждения. Так происходило, когда появлялась внешняя сила, пытавшаяся поработить, расколоть государство и общество. Отечественные войны, которые вела Россия, всегда служили катализатором объединяющего начала.
Но в стране, особенно в конце прошлого века и начале нынешнего, активно формировались и нормы неприятия социальной несправедливости. Они основывались на жажде всеобщего равенства, вытекавшего из буквального толкования христианских заповедей (толкования, не отделяющего – воспользуемся известной формулой – мир Бога от мира кесаря). Равенства для всех вне зависимости от происхождения, состояния, способностей, труда.
Проникшие в Россию во второй половине XIX века социалистические учения лишь структурировали процессы десоциализации, в результате чего революционные потрясения происходили под путеводными звездами именно норм отрицания богатства, частной собственности, прав личности, противопоставляющей себя большинству, сословного деления (причем среди отвергаемых сословий наряду с дворянством и купечеством оказалось и духовенство). Однако если норма положительная способствует усилению социализации, то нормы отрицания, на первых порах сплачивая, пробуждая инстинкт благородного самопожертвования, впоследствии способствуют развитию агрессивной нетерпимости, социальной зависти и жестокости. Дело не в том, что Россия, как иногда утверждают, наиболее экзистенциальная страна; любая страна, где не сложилась система общепринятых социальных норм согласия, может быть сильна, мужественна, добродетельна в критические периоды (особенно когда под угрозу поставлена ее государственность) и при этом нерешительна, недаровита, слаба в нормальной жизни. Потому что нормальное и экзистенциальное поведение редко совпадают, ибо соответствуют разным законам. И подчиняются действию совершенно разных стереотипов.
На одном стереотипе, оказавшемся на пути к нормальной социализации, имеет смысл остановиться подробнее. Вспомним два эпизода из уже как бы доисторического, почти нереального (хотя прошло-то всего несколько лет!) общесоюзного съезда народных депутатов. Они похожи и по смыслу задаваемых вопросов, и по реакции на них. Первый – об ответственности и вине России перед народом Афганистана (топотом и свистом согнал съезд с трибуны Юрия Карякина, заговорившего об этом). Второй – о вине и ответственности перед народами Прибалтики и Восточной Европы (из доклада Александра Яковлева о секретных протоколах пакта Риббентропа – Молотова). В обоих случаях съезд с возмущением и почти единодушным негодованием отверг требования о покаянии.
