— А теперь, мистер Фэксон, мы пообедаем.
III
— Не понимаю, как мне удалось только что попасть не в ту комнату; я думал, вы сказали мне, что нужная дверь — вторая слева, — произнес Фэксон, когда они с Фрэнком Райнером шли вслед за старшими джентльменами по галерее.
— Я так и сказал, но, должно быть, забыл уточнить, по какой лестнице спускаться. Мне следовало добавить, что это четвертая дверь справа, если считать от вашей спальни. Дом у нас запутанный, так как дядя каждый год что-нибудь к нему пристраивает. Эту комнату, например, он оборудовал прошлым летом для своей коллекции современной живописи.
Юный Райнер остановился, чтобы открыть еще одну дверь, и дотронулся до выключателя, отчего по стенам продолговатой комнаты, завешанным холстами французской импрессионистской школы, разлился круг света.
Фэксон подошел поближе, привлеченный мерцающим Моне,>{57} но Райнер положил руку ему на локоть.
— Эту он купил на прошлой неделе. Пойдемте скорее, после обеда я вам все покажу. Или, скорее, он сам покажет — он обожает картины.
— Он способен что-то обожать?
Райнер остолбенел — вопрос явно поставил его в тупик.
— Еще бы! Особенно цветы и картины! Неужели вы не заметили цветов? Наверное, вы думаете, что у него прохладная манера обращаться, поначалу всем так кажется, но на самом деле он человек очень увлекающийся.
Фэксон коротко глянул на собеседника:
— У вашего дядюшки есть брат?
— Брат? Нет… и никогда не было. Они с моей матерью были единственные дети.
— Или родственник, который… который на него похож? Которого можно с ним перепутать?
— Нет, никогда о таком не слышал. Он вам кого-то напоминает?
— Да.
— Странно. Давайте спросим, нет ли у него двойника. Идемте!
Но внимание Фэксона приковала еще одна картина, и прошло несколько минут, прежде чем они с молодым хозяином оказались в столовой. Это была просторная комната с такой же уютной красивой обстановкой и изящно расставленными цветами; и Фэксон сразу заметил, что за столом сидят лишь три человека. Того, кто стоял за креслом мистера Лавингтона, не было, и места для него не приготовили.
Когда молодые люди вошли, мистер Грисбен что-то говорил, а хозяин дома, сидевший лицом к двери, опустив глаза на нетронутую суповую тарелку, вертел ложку в маленькой сухой руке.
— Прямо скажем, поздно называть их слухами — когда мы утром уезжали из города, они были чертовски похожи на факты, — говорил мистер Грисбен неожиданно язвительным тоном.
Мистер Лавингтон положил ложку и вопрошающе улыбнулся.
