Целое было — «кулебяка». Ничего особенного: именины и угощают кулебякой.
Другая шарада была тоже уморительная, не так чтоб и слишком comme il faut [51], но ведь мы были все свои, только родные. Петр Ильич не считается, он все равно что свой, да и тут опять он одну из главных ролей исполнял. Я ее все-таки запишу, a коли кого-нибудь из читающих мой дневник уж очень большая comme il faut’ность [52] одолеет, пусть перемахнет странички через две, но только, право, он много потеряет. Уж мамуся моя, вы знаете, y-ух как за bon genre [53] стоит, a здесь и она не выдержала, смеялась как девчурочка.
Другая шарада была — «карикатура».
Первая картина — корчма. Женя в переднике (накидка с подушки), платочек (чайная салфетка) на голове — хозяйка. Публика заходит закусить и выпить, кто рюмочку, кто две. Вдруг дверь с шумом распахивается, и в шапке набекрень вваливает гуляка-француз — Боба.
— Эй, madame! Un quart [54] де водкэ! — кричит.
Женя низко кланяется.
— Стаканчик прикажете, вашей милости?
— Нэ, нэ, стаканшик, donnez un quart [55] де водкэ! — грозно вопит француз.
— Рюмочку, рюмочку? — все не понимает хозяйка.
— К шорту рюмашка! Quart, quart де водкэ! — ревет гуляка.
— Прости Господи, что твоя ворона раскаркался, — говорит Женя. — Ну его! Дам четверную, пусть пьет…
И приносит ему большую бутыль.
Это было «quart».
Второе. Все мы будто идем дачу нанимать. Выходим на улицу, то есть в гостиную, a там метут, каждый около своей дачи, три дворника: Петр Ильич, Боба и Володя — и беседуют себе, по-настоящему, по-дворницки. Мы появляемся. Наташа обращается к Бобе:
— Нельзя ли, любезный, дачу осмотреть?
— Да что ж нельзя? Иик… завсегда… иик… можно… Пожа… иик… луйте… иик…
— Фу, какой ужасный дворник, не будем лучше и дачу смотреть, — говорит Наташа и поворачивается к дворнику: — Мы, братец, другой раз зайдем, теперь поздно.
— Мо-ожно… иик… и другой… что ж… иик… нельзя? Мы… иик… завсегда… иик… готовы… иик… служить.
Подходим к Володе. Наташа опять:
— У вас, братец, дача сдается?
— Так… иик… тошно… иик… ваше пре… иик… восходи… иик… тельство и… ик…
Наташа не может сдержать хохота, мы все тоже валяемся, даже мамуся весело так, раскатисто хохочет. Но Наташа опять входит в роль, подтягивает губы и обращается к нам:
— Я думаю, здесь и смотреть не стоит, видите, тут дворник тоже уже начал… — она не договаривает.
— Да, да, конечно, — говорим мы, — не стоит, вон там третий стоит, приличный такой, верно, и дача хорошая.
