После перемены спускаемся все в танцевальную залу, a Мартынова, будто нечаянно, и расстегни себе пояс от платья, чтобы через прореху голубой шелк виден был.
Надо вам сказать, что на свою беду она и в классе сидит, и в паре танцует с Тишаловой, потому что они совсем одного роста.
Стоим в зале. Учителя еще нет, вот она и говорит Шуре:
— Ах, у меня, кажется, юбка расстегнулась, поправь, пожалуйста!
Шурка рада стараться; застегивает ей добросовестно все три крючка, a сама тем временем будто нечаянно развязывает тесемки от ее шелковой юбки.
Начинаем танцевать. Реверанс, шассе [29], поднимание рук — все идет гладко. Наконец вальс.
— Прошу полуоборот направо, — кричит учитель.
Конечно, все, кроме двух-трех, поворачиваются налево, не нарочно, не назло ему, a так уж оно всегда само собой выходит. Ну, учитель, понятно, ворчит, велит повернуться в другую сторону и танцевать вальс.
Танцует себе наша Мартынова и беды не чувствует, a из-под платья у нее виднеется сперва узкая голубая полоска, потом она делается все шире и шире. Мартынова начинает в ней путаться и вдруг — шлеп-с! — юбка на полу. Она хочет остановиться, да не тут-то было: Шурка притворяется, что ничего не замечает, знай себе танцует и Мартынову за собой тащит. А та как запуталась одной ногой в юбке, так ее через всю залу и везет. Наконец вырвалась, живо подобрала с полу свои костюмы и, красная как рак, стремглав полетела в уборную.
Теперь все видели ее юбку…
На перемене наша компания житья ей просто не давала — то одна, то другая подойдет:
— Пожалуйста, Мартынова, не можешь ли свою юбку на фасон дать, мне страшно нравится, удобная, — прелесть!
И серьезно это так говорят, только Люба не выдержала, прыснула ей в лицо. Мартынова чуть не ревела со злости. Ну, я думаю, она больше этой юбки не наденет.
Белые человечки. — Восьмерка
Если вы читали когда-нибудь «Дети Солнцевых» [30], то знаете, какая это интересная книга: просто не оторваться, так и хочется поскорее узнать, что дальше случится. Эта милая малюсенькая Варя, к которой противная пепиньерка [31] Бунина так придиралась, что даже ее любимые печеные картошки, злючка эдакая, отбирала, — так все это интересно, что можно обо всем на свете забыть. Я и забыла… Совершенно забыла, что у меня есть уроки.
Папочка с мамочкой были на журфиксе [32] у тети Лидуши, «винтили» там, a меня, конечно, дома оставили и вместо винта [33] сказали уроки приготовить. Я бы их непременно выучила, если бы мне под руку не попалась большая книга в светлом переплете, на котором две девочки нарисованы, — вот эти самые «Дети Солнцевых».
