— Как же, доброму! Бичи выпьют. Лучше я домой возьму.
— Ну беги, — сказала Вера Васильевна, — а я потихоньку. После ко мне зайди.
По дороге Вера Васильевна думала о том, где бы ей взять деньги на магнитофон. Это рублей двести нужно. Если бы Анна Ивановна сразу отдала, то вот бы она и вывернулась. Хорошо бы этой курице еще чего-нибудь: хотя бы на сотняшку продать, все равно оставлять придется. А туфли для Галочки она подберет, есть у нее две пары тридцать седьмого размера. Не очень, правда, модные. Но уж, извините, какие есть. А модного сейчас в магазине ничего не купишь, за модным неделю гоняться нужно. Это с ее-то здоровьем! Лучше всего было бы сейчас к Анне Ивановне зайти, но сил нет. Как она в такую даль пойдет? Никуда Анна Ивановна не денется, на работе увидятся. Завтра ей к врачу, а послезавтра уже, наверное, выпишут.
Анна Ивановна дожидалась ее на лестнице, перед дверью. Еще внизу Вера Васильевна услыхала, что кто-то на втором этаже как слон топчется.
— Ты чего? — спросила Вера Васильевна.
— Шульга послал. Он велел спросить, ты завтра вечером можешь выйти, а то Земфира заболела.
— Да у меня больничный до вторника.
— Ты ночь подежуришь — и опять два выходных. Плохо, что ли?
— Это я знаю. Заходи.
В руках у Анны Ивановны была туго набитая сумка. Нехорошее предчувствие кольнуло Веру Васильевну, но она отогнала эту мысль, потому что тогда уж ее положение станет совсем аховым.
— Мороз-то какой! — сказала она. — Жмет и жмет. Раздевайся, сейчас чай попьем.
— Я по улице шла, жарко было. А у тебя под дверью замерзла.
— Давно ждешь?
— Минут тридцать.
— Я чай поставлю.
— Да ты не беспокойся, я пойду уже. Значит, Шульге сказать, что выйдешь?
— Ладно. Ты раздевайся.
— Так и передам. Спасибо. Знаешь, я ведь вещи обратно принесла.
— Это почему? — спросила Вера Васильевна. — Или дорого показалось? Так я с тебя лишнего не просила. Цены можешь проверить.
— Да ну ее, — сказала Анна Ивановна, — не стоит она подарков. Представляешь, мы вчера пошли, а подарки я нарочно не взяла, дай, думаю, посмотрю, подарить я всегда успею, а обратно ведь не возьмешь. Пришли, а у них гости. Сначала ничего, познакомились, за стол посадили. Ирка от меня не отходит, соскучилась по бабушке, потом к деду перелезла. Он с ней забавляется, оба смеются, даже гости притихли, все на ребенка смотрят. А как же на нее не смотреть, если она такая забавная? Это я совершенно объективно говорю. И тут она вазочку с вареньем перевернула. Мать как вскинется: «Ах, такая-рассякая! Рано тебе еще со взрослыми сидеть!» И на кухне в угол ее поставила. Представляешь? Мы к ребенку пришли, а она ребенка отняла, наказала. Выходит, что она нас наказала. Я вижу, что у Шульги уже губы дрожат. А Борис молчит, как теленок. Гости даже смутились, а она их развлекает, анекдоты рассказывает, и такие, что срам один. Я и говорю Шульге: «Пойдем, нас тут не очень понимают. Мы тут, наверное, лишние!» Так она хотя бы для приличия задержала. Сейчас, говорит, я вам свет в передней зажгу. Представляешь, какая? Не буду я ей никаких подарков делать. Вот твои вещи в целости и сохранности.
