Не пора ли нам поставить академическое образование на подобающее ему место? Академическое образование слишком часто пытается сделать шелковый кошелек из свиного уха. Не знаю, чем бы могло помочь академическое образование некоторым из бывших учеников Саммерхилла — модельеру, парикмахеру, танцовщику, нескольким музыкантам, нескольким няням для малышей, нескольким механикам, нескольким инженерам и полдюжине актеров.
И все-таки это справедливый доклад, искренний и великодушный. Я публикую его просто потому, что хочу дать читательской аудитории возможность увидеть Саммерхилл не только моими глазами. Заметьте, доклад не содержит никакого официального признания со стороны министерства образования. Лично меня это нисколько не волнует. Тем не менее такое признание было бы желательно по двум причинам: наши учителя в этом случае подпадали бы под государственную систему пенсий по выслуге лет, а у родителей учеников было бы больше шансов получить помощь от местных муниципалитетов.
Я хотел бы также отметить тот факт, что у нас не было никогда никаких трудностей в отношениях с министерством образования. Любой мой запрос или приход в министерство всегда встречался любезно и дружелюбно. Единственный отказ, который я получил, случился сразу после войны — тогда министр отказался разрешить одному скандинавскому родителю беспошлинно ввезти стройматериалы и поставить дом.
Когда я думаю о том властном интересе, с которым относятся к частным школам европейские правительства, я радуюсь, что живу и работаю в стране, предоставляющей такие широкие возможности для частной инициативы. Я проявляю терпимость по отношению к детям, министерство проявляет терпимость по отношению к моей школе. Я доволен.
Теперь, когда мне идет 84-й год, я чувствую, что уже не буду писать следующую книгу об образовании, ибо смогу предложить мало нового. Но кое-что я должен сказать в свою пользу: последние 40 лет я провел не за созданием теорий о детях. Большая часть всего, что я написал, основана на наблюдениях за детьми и на совместной жизни с ними. Вначале я действительно черпал свое вдохновение из Фрейда, Гомера Лейна и других. Но со временем я научился отбрасывать теории, которые не выдерживали проверки реальностью.
Странное занятие — писательство. Как будто выступая по радио, автор отправляет какое-то сообщение людям, которых не видит и даже не может сосчитать. Моя аудитория всегда была особенной. Те, кого можно назвать официальной публикой, не желают меня знать. Работникам Би-Би-Си наверняка никогда не пришло бы в голову пригласить меня на радиопередачу об образовании. Ни один университет, включая мой родной Эдинбургский, никогда бы не подумал предложить мне почетную степень. Когда я читаю лекции студентам Оксфорда или Кембриджа, ни один профессор или доцент не приходит меня послушать. Я полагаю, что могу всем этим гордиться, ибо, когда тебя признают чиновники, это означает, что ты устарел.
