Кадышев не раз за десятилетия работы в прокуратуре видел, как у людей сносит крышу ощущение вседозволенности. Раз пронесло, два пронесло, а там начинает казаться, что всегда будет везти.
Потерял осторожность Осинский.
Патрикеев утверждает – это произошло потому, что Осина уверен: его эксперимент удастся. И ему не придется отвечать перед законом. Ибо уйдет он благодаря пентаграмме Нострадамуса в иное время, где первый президент снова прикроет его.
Нет, этот шанс упускать нельзя.
Так думает беглый олигарх.
Так думает и Генеральный прокурор России. Так думает и вице-президент по правовому блоку.
А что думают президент страны и вице-премьер – этого доподлинно никто в стране не знает.
Может, оно и к лучшему.
Кадышев устало встал, походил вразвалку, по-медвежьи. Выпил медленными глотками, как учила Лада Волкова, стакан воды.
Ну и вторая проблема, от которой не спрячешься. И голову в песок не засунешь.
В начале следующего года ему исполняется 60 лет. И дело не в том, что это предельный для сотрудников прокуратуры возраст. Дело в том, что пышных юбилеев он не любил…
Глава девяносто шестая
Тайна старинного портрета
…Выстрела Геракл не услышал. Просто потому, что его и не было.
Осина стоял с бледным лицом перед левым лифтом, в его ладонях мелко дрожали ручки кожаных кофров.
Фролов держал пистолет наизготовку. Тяжелый вариант «беретты» 1998 года выпуска был в его мощных руках как влитой.
– В чем дело? – нервно дернув головой, спросил Осинский.
– На правом лифте кто-то спускается.
– Ну и что? Ты вполне успеешь пристрелить полковника, и мы взлетим на крышу пентхауза. Вертолет готов.
– Целесообразно остановить погоню, – рассудительно, как робот-терминатор, заметил Костя.
– Ты прав. Можешь заблокировать лифт?
– Я вообще-то по другой части. Лучше прикажите это полковнику.
– Молодец! Просчитал. Он нам еще пригодится. В конце концов никогда не поздно. Полковник, вы помилованы…
– Это на юридическом языке называется отсрочкой наказания.
– А называйте, как хотите. Но вы пойдете с нами.
– Как далеко?
– Вам-то какая разница?
– Прикидываю, стоит ли напрягаться. Если все равно убьете на крыше, так и извилины не буду беспокоить. Сейчас вот выпью еще стаканчик шотландского виски и – стреляй, Константин.
– Ишь, раскомандовался… Решаю здесь я. Тихо. Лифт приближается. Костя!
Геракл не дрогнувшей рукой налил себе в хрустальный стакан на три пальца золотистого виски, выпил одним глотком, заел ломтиком лимона.
– Полковник, остановите лифт!
