Перевернув страницу, Лиз увидела еще фотографии, на которых члены семьи неестественно вытянулись перед объективом. Вскоре фотографии с родителями закончились, уступив место в альбоме исключительно Жермен и мальчикам-близнецам. На каждой странице альбома Лиз видела фотографии взрослеющих мальчиков, которым на последней странице можно было дать лет восемнадцать. Быстро пролистав в обратном порядке страницы альбома, Лиз подумала, что несмотря на разительное сходство братьев, она может отличить по взгляду и осанке Хэмиша от Кейра. Было интересно, как должна чувствовать себя мать двух сыновей, постоянно сомневающаяся, правильно ли она окликнула нужного ей сына. Находясь в обители Кейра, Лиз подумала, что испытываешь, когда любишь человека, зная о том, что у него есть двойник.
Именно в этот момент она как никогда трезво оценила всю серьезность пришедшей ей в голову мысли о том, что она любит Кейра Драммонда.
Внезапно Лиз почувствовала себя незваным гостем. Она чувствовала, что попала в самый центр мира Кейра, в котором до сих пор было место его брата. Она заставила себя встать и быстро выйти, боясь неожиданного возвращения хозяина. Не дай Бог, чтобы ее тут застали или хотя бы предположили, что она тут была. Лиз быстро сбежала по лестнице, светя фонариком перед собой, понимая, что, если Кейр застанет ее тут, он никогда больше не заговорит с нею.
Поздно ночью, когда она спала в своей постели, ее разбудил Кейр. Сонная, она повернулась к нему, а он прижался к ней покрепче, нежно поглаживая ее затылок.
— Где ты был? — пробормотала она.
— Здесь, недалеко, — ответил он, целуя ее.
— Я скучала по тебе, — сказала она, закидывая на него свою ногу.
— Не больше, чем я по тебе, — прошептал он, ложась на нее сверху.
Несмотря на то, что Бак и Джеймс находились совершенно одни в бывшем поселении рабов, они говорили на местном диалекте, который не понимал ни один белый. Эта речь содержала элементы гулахского и гичского диалектов, на которых говорили обитатели отдаленных северных областей Джорджии и Южной Каролины. Язык, на котором говорили рабы и их потомки на Камберленде, был теперь в обиходе лишь у Бака Моусеса и его внука Джеймса.
— Надвигаются большие перемены, — сказал Бак.
— Какие перемены, дедушка?
— Над Камберлендом собираются грозовые тучи. Тут многое изменится. Хорошо, что я не доживу до этого дня.
— Ты что, собираешься умереть, дедушка? Ты пережил своих четырех жен и всех старожилов этого острова. Мне кажется, ты будешь жить вечно.
