Несмотря на то, что осень на Камберленд приходила очень поздно, дул свежий, предвещавший ее начало бриз. Продрогнув, она прошла через темный дом на кухню вымыть посуду. Прибравшись на кухне, она затем вернулась в гостиную, где растянулась на диване. Отпивая вино, она смотрела, как на небе взошла луна, залив комнату ярким белым светом. Лиз чувствовала себя прекрасно и не заметила, как уснула.
Когда ее разбудил шум, она, несмотря на бутылку выпитого вина, прекрасно ориентировалась, где находится и откуда доносятся звуки. На кухне кто-то закрыл дверцу холодильника и передвинул стул по линолеуму. Она лежала неподвижно, сдерживая дыхание и лихорадочно соображая, что предпринять. Лиз вдруг разозлилась. Она находилась в собственном доме, в который никого не приглашала. Нащупав рукой большую коробку из-под фотоаппарата, она отыскала в ней нужный предмет и не дыша двинулась на цыпочках в сторону кухни. Остановившись у двери, она с минуту боролась с одолевшим ее страхом. Просунув голову в дверной проем, она увидела за кухонным столом мужчину, который пил какой-то напиток. Лунный свет едва проникал через окна, но даже в темноте было видно, что мужчина был без одежды.
Это обстоятельство еще больше разозлило Лиз. Подняв руку и зажмурив глаза, Лиз зажгла вспышку фотоаппарата.
— Господи Иисусе, — завопил мужчина, и раздался грохот падающей мебели.
Она открыла глаза и увидела прижавшегося к стене мужчину, который, заслоняя глаза, силился рассмотреть вошедшую женщину. Вспышка могла гореть в течение пяти секунд, и Лиз, продвигаясь к кухонной полке, громко отсчитывала:
— Тысяча один, тысяча два, тысяча три. — Догадавшись, что он что-то может разглядеть в темноте, она достала футляр с ножом. — Тысяча пять, — сказала она и снова зажгла вспышку.
— Может, вы прекратите это безобразие? Вы что, решили меня ослепить? — закричал мужчина.
Зажав в руке кухонный нож с двенадцатидюймовым лезвием, она встала перед ним, продолжая светить на него вспышкой и зажмурив глаза.
— Может, я как раз и собираюсь ослепить тебя, — сказала она дрожащим от злости голосом. — А еще лучше зарезать тебя вот этим ножом. Что ты делаешь в моем доме?
— Господи, да мне только и нужно было, чтобы взять свое пиво, — ответил он, потирая глаза. — Между прочим, это мое пиво, и я положил его в морозилку до вашего прихода.
— Ну допустим. А что делает твое пиво в моем доме? Я ведь тебя сюда не приглашала.
— Да ладно, стоит ли так волноваться, — сказал он, на всякий случай загораживая глаза от возможной новой порции слепящего света. — Я вовсе не хотел беспокоить вас, я был уверен, что дома никого нет.
