Федерация просуществовала два года и исчезла, с самого начала ослабленная бесплодными спорами между анархистами и европейскими социалистами. Кроме оплаты в золоте и восьмичасового дня, аргентинские профсоюзы 1880-х годов потребовали создания благоприятных условий для натурализации и более справедливого распределения налогового бремени. Но все эти прагматические требования не представляли собой настоящую мечту, способную поднять массы.
* * *
«Когда богача уничтожают, бедному достается его имущество…» Эти примитивные социальные идеи Эвита излагает Брамулье. Напрасно покачивает он головой, отвергая этот вздор. Адвокат пытается сохранить невозмутимость под яростным напором этой маленькой женщины, но не может в очередной раз отказаться от встречи при ее посредничестве с полковником Пероном из департамента труда и благосостояния.
Между адвокатом Атилио Брамульей и полковником Пероном шахматная доска. Пешки на шахматной доске — рабочие. Брамулья признает, что Конфедерации трудящихся не хватает политических идей, недостает убежденных деятелей. Несомненно, радикал Иригойен был насквозь прогнившим типом, но когда его убрали в 1930 году, Конфедерация нарушила свою клятву и не начала всеобщую забастовку. Конфедерации не хватает энергичных людей. Она, конечно, существует, развивается, но лишь бесполезной численностью, а не огнем, который мог бы воспламенить это скопление единомышленников.
Перон излагает, наконец, свою мысль.
— Вы рассуждаете как руководитель, — говорит он Брамулье и добавляет: — Впрочем, вы действительно руководитель… Пятьсот тысяч солдат… Я хочу сказать, пятьсот тысяч членов профсоюза под вашим руководством!
— Не считая их братьев, свояков, жен и детей, — замечает Брамулья.
— Да, целая армия, — одобрительно соглашается Перон.
— Может быть, еще более значительная, чем ваша, — говорит Брамулья.
В этот момент Эвита, сидящая с трагическим выражением лица рядом с собеседниками, встряхивается и восклицает:
— Если вы договоритесь, если согласитесь действовать вместе, перед вами не будет преград. Армия должна идти бок о бок с миром трудящихся…
Брамулья в замешательстве покачивает головой.
— Армия всегда смотрела на нас косо. На нас все еще лежит печать дружбы с коррумпированными радикалами из прежнего правительства…
Перон берет собеседника за локоть.
— Сейчас не время для вражды…
Далее следует одна из его любимых фраз.
— Начиная с сегодняшнего дня ваши заботы станут моими заботами, господин Брамулья, — говорит Перон.
