Оскорбительная вспыльчивость Эвиты порой заставляла поверить в ее достоинства. Но когда ей предоставляли второй шанс, все повторялось вновь. В результате неистовый темперамент Эвиты никогда не позволял ей одержать победу. Излишнее красноречие, которым она страдала, делало ее речь невразумительной. В обществе мужчин, которые пытались за ней ухаживать, красноречие оборачивалось вдруг угрюмой скованностью. Мужчины редко утруждали себя попытками обвести вокруг пальца такую фурию. Но если любопытство брало верх, если они бестрепетно шли на приступ ее плохого настроения, Эва Дуарте слушала собеседников с оторопелым видом, словно не понимала, почему они так настойчивы.
Однажды в течение недели у нее состоялось три свидания с разными людьми, и это можно было считать событием. Первое — с фатоватым бездарным актером. Эвита лелеяла надежду, что ему удастся, наконец, продвинуть ее.
— Вы будете моим импресарио, — сказал он. — Вы сможете их убедить… Когда я добьюсь успеха в театре, я женюсь на вас.
Он не понял, почему губы молодой женщины задрожали. Эвита поднялась из-за стола, хотя они только приступили к еде, и швырнула салфетку в лицо этому человеку, как будто он предложил ей что-то неприличное.
Банкир и импресарио, с которыми она согласилась пообедать на той же неделе, не говорили с ней о театре. Эвита отвернулась от них, не оскорбленная, а испуганная, как будто мать пришла за нею, чтобы отвести на кухню пансиона в Хунине.
* * *
Когда Хуан Дуарте приехал в Буэнос-Айрес, чтобы составить компанию сестре, а на деле — присмотреть за ней по приказу мамы Дуарте, которая давно уже тревожилась о незамужней дочери, за плечами у него не было никакой работы. В свои двадцать пять лет Хуан Дуарте жил на то, что давала ему мать.
Высокий, с насмешливой улыбкой на губах, Хуан отличался ленивой расслабленностью отца, но у него отцовские повадки приобрели циничный оттенок. Девушки из зажиточных семейств прибегали в пансион Дуарте, чтобы увидеть его, спросить о нем. Такая популярность проливала бальзам на сердце мамы Дуарте, которой никогда и в голову не приходило упрекать сына за безделье. Эвита очень быстро поняла: от него помощи не дождешься, скорее всего этот широкоплечий парень с высокомерной улыбкой станет для нее дополнительной обузой.
Хуансито позволяет тащить себя на буксире. Все его утомляет, все вызывает скуку. Он соглашается продавать мыло с лотка в портовых кварталах. Занятие уличной торговлей немного развлекает его, вызывая легкое ощущение авантюры и опасности, но по двадцать раз на день он возвращается в свою комнату, чтобы отдохнуть. Малейшая трудность нагоняет на него сон.
