Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон | страница 63



— И чего ради они ставят эти коммунистические пьески? — спросил он меня».

Джек Келли был из тех, кому повсюду мерещились коммунисты. Он горячо поддерживал действия Комитета по расследованию антиамериканской деятельности и вскоре стал у себя в Филадельфии одним из самых горячих сторонников сенатора Маккарти.

«После завтрака Грейс повела меня наверх взглянуть на трофеи, — вспоминает Ричардсон.

— Это мне напомнило святилище: все вокруг было затянуто черным бархатом, повсюду были выставлены кубки и медали, завоеванные обоими мужчинами, а еще висело несколько фотографий матери в качестве манекенщицы. Тогда я впервые узнал, кто такие гребцы Келли из Филадельфии. И еще мне бросилась в глаза одна немаловажная деталь: там не было абсолютно ничего, что имело бы отношение к Грейс, никаких фотографий — ровным счетом, ничего».

Утром, когда Грейс отправилась на машине с кавалером навестить дядю Джорджа, ситуация, казалось, изменилась к лучшему.

«Это был удивительный человек, — говорит Ричардсон, — очень добрый, обходительный и обладающий каким-то особым чутьем. В моих глазах он был полной противоположностью остальной семье. Джордж чем-то напоминал Грейс. Она боготворила его, и он тоже был весьма к ней привязан. Он заменял ей и мать, и отца. С первого взгляда было видно, что здесь живет интеллектуал и страстный поклонник искусства. Он был искренне рад, что мы любим друг друга; считал, что все идет просто великолепно. Он поощрял стремления Грейс и проявлял живой интерес к ее успехам. Он стал для меня единственным лучиком света за весь этот жуткий уик-энд».

Проведя у дяди Джорджа около часа, Грейс затем взялась прокатить Дона по городку; начав с Ист-Фоллз, она затем провезла его по памятным местам своего детства — Джермантауну и Честнат-Хиллу. Они наконец-то оказались наедине и могли поговорить. Оба сошлись во мнении, что предыдущий вечер был сплошным кошмаром. Ричардсон злился и чувствовал себя оплеванным, и Грейс не знала, как утешить его. «Она твердила одно и то же: какие это милые люди, если их узнать поближе».

Когда Грейс и Ричардсон возвратились на Генри-авеню, машин у дома не было и он, казалось, весь вымер. Однако в прихожей их встретила Ма Келли, пышущая «черной» яростью.

— Грейси, немедленно иди к себе в комнату! — приказала она.

И Грейс покорно, не проронив ни слова, поднялась к себе наверх. «Словно ребенок», — подумал Ричардсон, глядя, как его возлюбленная исчезла на втором этаже.